На «Бульваре» Алексея Антонова задерживаешься на неопределённое время. Точнее, дня на два-три, но по ощущениям намного дольше. Проходил рядом смутный хронос. Но ученикам Алексея Константиновича удалось его завести в книгу и объять-обнять.
В первый том* (второй будет посвящён прозе) двухтомника вошли практически все стихи Антонова, и сохранённые в авторской редакции тексты будто скручивают газету «Правда» в трубочку и бьют по голове. Несильно прикладываются, но гул оставляют.
Бег
Девочка бежит по ледяному покрову,
Бежит по льду,
По гололёду,
Бежит на самокате
На автопилоте.
Бежит на свою голову,
На слом ноги.
Девочка давно б уже пала,
Но очень надо.
И она бежит.
Ну и беги.
Сколько смоги.
Остаётся и горечь после прочитанных стихов учителя поэтов, который словно не хотел своего поэтического таланта, но и не представлял себя без него. Горьки стихи неоценённого, незамеченного, где-то затерявшегося поэта. Масштаб личности не вписывался в отношенческие рамки.
Антоновская ироничность погранична с отчаяньем невыносимо уставшего канатного плясуна: под ноги смотрит — как смешны лица внизу стоящих зевак, кумедна их ошарашенная глупость, ну чего бояться? он рискует, он сам, их это не касается, хватит изображать переживание, быстро мутирующее в опасливую брезгливость, стоит ему лишь сделать вид, что падает, а уж если взаправду свалится, то и говорить нечего — а-ля комедия фенита. А страшно ведь, не знали? Каждое стихотворение знает. Каждая строчка знает, как страшно заканчиваться, а вы нет? Лопухи! И называть стихи надо, чтобы не было безымянных. Очень трудно потом отыскивать. (Как детей брошенных. Как могилы неузнанных.) В книге почти все стихи с названиями, даже четверостишья. Забота. Труд. Морока. Отеческое что-то. И вина… Много вины и вин.
Цикл, а вернее, наверно, поэма, «Гороскоп для виноградины» тонко играет подклассическими нотами, дразнит маскарадным вкусом. Тоска и любовь в изысканном шутовском слоге. В «Бутылочную почту» вчитываясь, кружиться голова начинает, как во время абстинентного синдрома. А всего-то стихи. Стихи человека, который всё понимает, но поделать ничего не может. Избавиться от понимания истины особенно. И режет. И нож не требуется. Прекрасно справляются люди. Близкие. А сам-то там же. Тот же.
Я для таких, как вы, голов
И для таких, как вы, умищ
Рад зря стараться,
Хотя и немощен, и нищ.
Ну? Вы готовы? Я — готов.
Айда купаться!
И «Бульвар» длится, уходит куда-то, оставляя непоборимое чувство беззащитности человеческого пути. Аккуратнее хочется, внимательнее жить.
________________
* Антонов Алексей. Бульвар. — М.: Стеклограф, 2019.
Если мы где-то пропустили опечатку, пожалуйста, покажите нам ее, выделив в тексте и нажав Ctrl+Enter.
