В другие дни Антон Клопп переключался в режим Раскольникова. Страдал от бессонницы, бродил по городу, разговаривал сам с собой и на полном серьёзе обдумывал, как лучше сообщить о содеянном граду и миру.

В другие дни Антон Клопп переключался в режим Раскольникова. Страдал от бессонницы, бродил по городу, разговаривал сам с собой и на полном серьёзе обдумывал, как лучше сообщить о содеянном граду и миру.
Думается, несмотря на множество несогласий, такая ревизия и встряска литературной жизни, какая дана и в этих статьях, и в материалах самых строгих арионовских критиков, — не только полезна, но и необходима.
Высшая мера, убийство как часть рабочей рутины, служит камертоном, лакмусовой бумажкой: кого-то это ужасает, но человек смиряется и привыкает; у кого-то не вызывает никаких эмоций, просто служба, ничего личного; кто-то считает, что заслужил такую судьбу как наказание и искупление вины за проступок, совершенный в прошлом.
Остается смотреть вокруг. Россыпи света золотят кроны деревьев, гладят курчавые шапки. Вокруг бесконечность. Где-то далеко сонные селенья, а здесь — ни души, притихшее море и горы-жемчуга.
Еще немного и мы увидим тропинку вдоль ручья.
Выход второго романа и свидетельства идущей работы над третьим — это прекрасный повод, который нашла Ольга Балла-Гертман, чтобы внимательно расспросить Галину Калинкину об устройстве её книг и вообще о корнях, ориентирах, принципах и смыслах её литературной работы.
Свобода может принести одиночество, неопределенность, сомнения. Нет решений правильных и неправильных и нет полной безопасности, с этим придется смириться. Единственный критерий успеха — живет ли человек собственной жизнью
Название романа не только вызывает в памяти образ раскаленной степи, но и напоминает о кровавой судьбе калмыцкого народа, ведь «красный океан» символизирует ад в калмыцкой мифологии.
Когда историк-биограф на тонком нерве чувствует и выписывает судьбу реального человека, известного и сложного, степень его чуткого понимания природы образа равна перевоплощению, которое свойственно создателю художественного мира.
Вот очередная премия ― «Ясная Поляна» ― за роман «Поход на Бар-Хото». А Леонид Юзефович по-прежнему смотрит за линию горизонта. Нигде его книги окончательно не завершаются. Время не прекращается вместе с жизнью человека, даже народов.
Общая проблема критических текстов в том, что они часто сближаются с филологическими, литературоведческими, — слишком научно для обычного читателя, слишком скучно и занудно. Но от «Строгого отчета» не сводит зубы, это написано очень живо, легко, нет «воды», собран интересный материал, все подробности на своем месте.