Волков Евгений, Натюрморт, стихи — М.: Стеклограф, 2023.
Книга стихотворений Евгения Волкова «Натюрморт» не поделена на главы или части. Стихи просто следуют друг за другом, страница за страницей. Перед нами вполне традиционная силлаботоника, с соблюдением рифмы и ритма. Заглавных букв в начале строки автор не ставит. Необычная расстановка пробелов усиливает экспрессию.
Поэт предельно сильно чувствует слово и — более конкретно — современное слово, весь наш контекст — бытийный, книжный, киношный, фольклорный, мемный, компьютерный. Плюс (в основе) литературная и культурная классика, мифология, конечно… Заповеди Моисея… Другие религии…
Первое впечатление в целом: ярко выраженная мужскость, жёсткая, агрессивная, несколько пугающая. Звучание предельно мужской поэзии. Включая крепкий эротический (сексуальный) замес. Не подтекст, но текст как таковой.
Многие слова автор берёт и делит многие из них на части-слоги, создавая новые слова и новые смыслы, неожиданно и удивительно. Приём фантастический по силе. Для носителей языка — не разгадываемый до конца ребус, который разгадывать интересно и никогда не наскучит. Совершенно точно стихи Е. Волкова не переводимы на иностранные языки. Просто бессмысленно — искать эквиваленты в другой культуре. Такой замес, такая виртуозная игра слов. А ещё игра в игру слов. В поисках нового смысла:
«и кол о кол давно по мне звенит», «и свирепейник вызревает люто», «в местах где тяга тела тяготела», «где поза быта ложь», «где анонимен в совпаденьях бог/в паденьях сов или не сов паденьях».
Автор часто заимствует. Словно искра, необходимая для творческого зажигания, — это чья-то фраза, цитата, игра слов, мем… Многое годится для его поэтической топки и переплавки. Звучит же всё абсолютно по-своему.
Важно, как именно стихотворение воспринимается на слух, без подстраховки глазами по тексту.
Переворачивание смыслов происходит, когда автор ставит широко известное выражение в иной контекст, сочетает два известных выражения, вместе рождая смысл иной:
«чье свято место тупо пустовало», «отдаст концы дурак в конце концов», «дую не в ус китовый», «и вьюго-западны ветра –/сметут и не заметят/ни винни пуха ни пера»
*
Эстетика точной и не избитой, часто авторской рифмы, хлёсткого слова, буквально бьющего, удивляющего в крайней степени — в конкретном сочетании, употреблённого в этом месте и в этом смысле.
Игра автора в слова, однако не только не весёлая и вполне серьёзная, но и обличающая, а ещё точнее — растолковывающая, КАК мы дошли до жизни такой. Скорее же — снова и снова показывающая, что мы явно зашли уже СЛИШКОМ далеко.
Расшифровывай головоломку — автор лихо накрутил. Что это за вещество, где и из чего оно рождается, что питает его и как му́ка поэта и человека рождает на бумаге новую му́ку — не сладкую, не желанную, нет. Но необходимую. Один из взглядов на правду, черпающий глубоко, в суть вещей. В свою суть.
Поэт с большим багажом знаний и словесных умений, с пониманием и опытом жизни, наполненный силой и жаждой разобраться, пишет болью своей, непониманием, КАК этого можно не понимать. КАК мы оказались здесь? ЧТО допустило? И ещё более трудный вопрос — КАК нам из этого выбираться? К этому мы ещё вернёмся…
*
По поводу авторской игры. Евгений Волков словно говорит нам — я вам тут кого хошь вкручу, впишу и зарифмую — Навуходоносора, Нефертити, … Богов, героев, преступников и обормотов с оборотнями… Напомню о тщетности попытки Дедала и Икара…
Поговорю с текстом Блока «в соседнем доме окна жолты»… Старший автор, поэт, идущий впереди, ничего возразить уже не сможет. Но раз возникает желание поговорить, почему бы и нет?
Поговорю с Евтушенко, Пушкиным, Ряшенцевым и Киршоном и даже с мало кому известным автором лирики знаменитого романса «Калитка» Алексеем Будищевым (стихотворение «Барби»).
Во многих строках пожму руку Маяковскому — явно значимому поэту в веществе поэта Волкова.
О шекспировских мотивах напомню (яду Гертруда).
Очень плотно. Словно одним и тем же инструментарием нагнетаем нагнетаем и нигде не даём продохнуть-выдохнуть. Может, иногда бы не такой плотный, чувственный, беспощадный и напористый текст. Хоть один после пяти-семи, обладающих вышеперечисленными качествами? Такой как стихотворение «Погоде всё хнычется как никогда» — очень лиричное, тихое. Воспринимается отдохновением. Подобных в книге мало…
*
Аллюзии, аллюзии. Возьмём первое стихотворение в сборнике — «Никто» (Очень крутой текст!). В нём читаем:
умолкнет гул нездешних теорем
(«Гул затих…» Пастернака)
Там же, далее:
я есть никто рожденный быть никем
(«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью…», «Марш авиаторов», стихи П. Германа)
И ещё:
я есть никто рождённый быть никем
и скоро буду призванным к ответу
мне оставаться снова без светил –
(«Среди миров, в мерцании светил», из стихотворения И. Анненского).
Ряд примеров можно множить и множить…
Довольно давно уже под центоном принято понимать «нестандартные» примеры: строки и строфы самого автора, в которые он встраивает элементы известных произведений. В стихах Е. Волкова мы имеем дело скорее с такими центонами.
Или напротив — авторское стихотворение рождается на основе уже написанного другим поэтом. Уже упомянутый А. Блок, В. Киршон («Я спросил у ясеня…»), а также Е. Евтушенко («Хотят ли русские войны…») и С. Орлов («Его зарыли в шар земной…»), К. Симонов, Ян Френкель…
*
И вот пришла пора подойти к главной теме, посылу сборника. Самые точные слова — антивоенный патриотизм. Практически весь сборник «Натюрморт» — антивоенная лирика.
Автор просто любит свою Родину, край свой, город, улицу, дом, палисадник за низким заборчиком. По-настоящему. Но никого по этой причине (и ни по какой другой) не хочет убивать:
безумства мира произнесены
что нет пути ни одного назад
времён и судеб прерывая нить –
вымарывая наши письмена
они хотели нас похоронить
совсем не зная что мы семена
им почему-то было невдомёк –
и в голову не приходило им
что в русском поле тонкий колосок
стоит на жёлтом и под голубым…
(«когда к рукам заслуги мертвецов…»)
Невероятного по силе заряда тексты. Рана-рана-рана… Боль-боль-боль… «Нерусские опять хотят войны», или вот это — спокойно читать невозможно:
скоро все закончится
только очень жди
из огня и дыма я
выйду по воде –
ты моя любимая
родина ты где…
(«я спросил у ясеня…»)
Сложилась довольно воинственная книга о том, что воевать не надо. В любом чересчур эмоциональном кроется опасность и агрессия. И точным словом можно прибить будь здоров, мало не покажется!
Словесная виртуозность Е. Волкова превращается в серьёзное оружие против тех, кто бряцает оружием и отбирает чужую жизнь. Читая эти стихи, мы словно оказываемся меж огнем и полымем.
*
Живёшь и всё чаще ловишь себя на мысли истрёпанного цитированием классика: я сам обманываться рад. Но в этих стихах — нет, не дают обманываться. Здесь тащат в правду, в осознание, что мы уже здесь.
Поэт Евгений Волков берёт в руки наждак, или обрабатывает напильником, — снимает верхний — наносной — слой. И способен попасть сразу в глубину. Где великое смятение. Где продолжал себе не врать (или врал, но не фатально, не всерьёз, — по довоенному). А потом наступило «24.02.22» (название стиха из книги).
Многие врут. Чаще всего себе. Беда наша такая, мира и человека устройство.
Проще бы не врать.
Проще ли?
*
Ещё немного подробностей о стихах из книги. «Сусальный ангел» — «стих всех религий». Речь в нём идёт о хиджре — что есть либо исламское переселение из Мекки в Медину, либо самая страшная каста неприкасаемых. В этом же стихотворении поместилось слово Менетекелфарес — «Мене, текел, фарес» (др.-евр. «сосчитано, взвешено, разделено»), — что отсылает читателя к иудаизму.
Ну и рыба — один из древнейших христианских символов:
и подвывая в небо черной пастью
лишь потому приемлю темноту –
что содрогаясь от избытка счастья
трепещут рыбы у тебя во рту…
А всё вместе оказывается о предельно земном, чувственном, осязаемом.
Или этот фрагмент из стихотворения Е. Волкова «загораются в небе огни»:
тот кто посуху ходит не бог
кто не бог тот меня не осудит
по воде уходи босиком –
а иначе побег невозможен
видит бог и не знает о том
что конечно спасёт если сможет
Потрясающие по силе строки замешаны в том числе на… всеми затверженном в детстве стихотворении «Телефон» К. Чуковского («Если смогу — помогу», обнадёживает звонящего рассказчик).
…Кое-что трудно принять. Например, концовку стихотворения «Тур»:
а в небе намечался фейерверк –
и руки по спине мороз по коже
и тур который все же хер ей вверг
пускай во сне
но всё-таки
но всё же…
Аллюзия на Твардовского кажется перебором.
*
Итого. Мы в безнадёжности и выхода нет?
Заканчивается книга «Натюрморт» стихотворением «Наступит время»:
наступит время чтобы сделать шаг
и не узнать зачем оно нас тупит
нас тупит время подбирать слова –
когда умолкнет все в подлунном мире
и становясь все явственней и шире
забрезжит белый свет едва-едва…
Пусть хотя бы едва-едва. Нам хватит.
Пройдя через «ад» или ад, человек способен попасть в рай. Тому есть свидетельства, методы и места. Правда. В отдельно взятом человеческом космосе. Один человек способен пройти этот путь.
И увидеть свет — внутренним зрением, всем нутром, сколь угодно бо́льным и израненным, «но всё-таки/но всё же»…
*
соль земли прикладывая к ране («Талисман»)
Казалось бы, к любой ране любую соль прикладывать — делать ещё больнее, разъедать, растравлять…
Тут мы снова сталкиваемся с творческим «методом» Е. Волкова. Соль прикладывать к ране, но не абы какую, но — соль земли. О чём/ком это? Вспомним.
Мощнейшая созидательная сила всего человечества — словами Иисуса из Евангелия о верных последователях учения. И сегодня подразумевается наиболее активная творческая сила человечества, её гордость. Люди, внесшие вклад неоценимый, порой невероятный. После чего в жизни всех остальных обретается смысл. После чего всё не зря.
А ещё — наша земля всегда у нас останется.
А стало быть, выход всё же есть.