Та закономерность, что нечасто появляется в хронике фейсбучного блога Лады Пузыревской её поэзия, поддерживает острый интерес. Не успеваешь насытиться, хочешь ещё, целый кусок, весь моток. И вот подборку в Excellent читаешь медленно, но жадно.
…Это как с жары долго глыкаешь холодную воду из морозильника, не отрываясь от горлышка замёрзшей бутылки, чтобы не прервать удовольствие утоления жажды. И борешься с онемением горла от ледяной аквы, продолжаешь пить. Потом возможна ангина, но к чёрту подспудное накликивание, сейчас самый полный и вкусный глоток только на пользу…
Стихи Пузыревской будто тающие кубики льда, что постепенно округляют углы (за которыми стоит судьба), чтобы внезапно упереться в сердце всё ещё твёрдыми и колющими выступами. И ворочаются они. Пронзительной жёсткой лиричностью за то, что под ложечкой, берут. Сочетая безошибочно метафорическую речь с обиходно-уличными словами и реминисценциями, поэт лепит объёмы и тут же выжигом чертит линии. Текст вроде плоск, а фигуры выскакивают, как из книжки-панорамы. Лицом к лицу с ними стоишь. Не ледяные они, а ты ёжишься и думаешь, что неожиданно как-то влез в чужую жизнь, и в ней много знакомых шкур попадается на глаза. Но в чём героизм автора: примерить не даёт. Понял, почувствовал — хватит, дверь там. Приходите со своим.
Человек, пишущий как Лада Пузыревская, упрощает табель о рангах и держит высоту — силу духа. Каждого. Начав с себя. Равняйся или уходи. От стихов лишь не уйти:
мы счастливы
раз некуда деваться.
Ещё бы
едва устанешь медь с моста ронять –
и вот уж сеть мечтает отвисеться,
растёт на листьях ржавая броня
и к перебоям привыкает сердце.
так осень постепенно входит в раж, но
не полной мерой мстит. не оттого ли
здесь по утрам так холодно и страшно,
что не хватает – то любви, то воли,
то веры опрометчивой, то – сил…
ты мог бы пожалеть меня, малыш, но
ты сам из тех, кто по свистку тусил.
а колокольчик мой почти не слышно
и блажь звенеть, не ведая – по ком я.
скажи, кукушка, сколько нот осталось,
и кто в последний дом мой кинет комья,
и что такое осень, как не старость
в краплёном мёртвым золотом аду?..
господь прощает давящих на жалость,
так плачь, малыш, сойдёшь за тамаду,
на плачущих всё это и держалось –
наш странный век сливающих чернила,
воспевших виртуальные трущобы,
где осень пусть прекрасна, но червива.
а нам ещё бы времени, ещё бы