Литосфера. — № 6, 2019.
эссе-обзор публикаций про «такое или иначее» в периодике за 2019 год
Инакомыслие как понятие исчезает. Почти исчезло. Задавшись целью обозреть публикации на данную тему, столкнулась с неожиданной трудностью: под грифом чистого, конкретного инакомыслия сейчас мало что спускают. Борьбу в Екатеринбурге за сквер, к примеру, можно было бы отнести к искомому выходу за рамки, но тогда религия, а именно православие, должна иметь тотальный и тоталитарный характер, чтобы предпочтение благоустроенной и озеленённой территории оказалось не активной гражданской позицией определённой части горожан, а отличным от каноничного в сфере морали или жизни социума суждением. Однако общество стало политкорректным. Отрывающееся от большинства мнение окружается эластичным слоем толерантности, пропитывается терпимостью и растворяется в энтузиазме любителей диких исчезающих животных, тает в хардкоре националистического, феминистического, «антихарассментного» и другого нетрадиционного развития. То есть иномыслие не осуждается, как раньше, а наоборот, приветствуется как признак прогрессивного социального и гражданско-личностного мышления, которое не боится, а значит, не чурается «разрывных патронов» инакомыслящих. Это как прививка: активно вбирается массовой средой, передаётся и муссируется, вызывая мутацию стереотипов. О чистом вирусе уже никто не говорит. Есть производные и синтезированные «диссидентности». И как водится, этим не удивишь.
Один из многих исторически показательных случаев прямого использования инакомыслия, даже больше — стряпания оного — приводит в «Волге» (№ 5–6, 2019) Алексей Голицын. Его публикация «Мы не видели просвета в нашей жизни…» об аресте в 1933 году саратовского художника Александра Скворцова является цитированием фрагментов протоколов его допросов, хотя по сути — это «некая “исповедь”, которую художник сочинял самостоятельно, надеясь на смягчение приговора». Разоблачённая — якобы — контрреволюционная деятельность должна была отвлечь народ Поволжья от осознания масштабов и причин голода, который был предвидимым из-за насильственной коллективизации, обгладывающих хлебозаготовок и чрезмерных темпов индустриализации, но не был ничем смягчён. От голодной чумы умирали и сходили с ума. Статистика угрожала выводами. Поэтому создать другое — полезное — инакомыслие, с коим руководящая партия не только способна бороться с нужным ей идеологическим посылом, а и обязана искореняюще побеждать, — вполне логичный ход в этой патовой ситуации. Поэтому «в частности, в Саратове чекисты ликвидировали “контрреволюционную организацию транспортников, ставившую себе целью свержение советской власти, члены которой производили вербовку, собирали с целью шпионажа сведения, осуществляли нелегальную связь с заграницей и подготавливали террористический акт против тов. Сталина”. Однако в реальности, как следует из материалов уголовного дела, немолодые “террористы” были виноваты лишь в том, что, встречаясь за чашкой “эльтонского чая”, обсуждали между собой причины гуманитарной катастрофы. Это была их специфическая шутка: озеро Эльтон, как известно, в те годы было главным источником соли».
И Александра Скворцова следователи назначили гигантом мысли, отцом русской демократии и особой, приближённой к императору. Естественно, вину он и его жена, в отличие от остальных антисоветчиков, признали лишь частично. На тот момент власть ещё не бесновалась, и наказание участников псевдогруппировки (кто дожил до приговора) оказалось сравнительно лёгким — трёхлетняя высылка в Казахстан, три года в исправтрудлагере, год принудительных работ, условный срок с освобождением в зале суда… При всём инакомыслии показаний, сочинённые Скворцовым «факты», внушительные и правдоподобные, разрыва шаблона не произвели: наоборот, клише антисоветчины успешно прошло испытание и было пущено в массы. Любой мог подпасть под статью.
Инакомыслие как инструмент управления не теряет актуальности и сейчас. Эссе Исраэля Шамира «Камикадзе из Калифорнии»[1] в «Нашем современнике» (№ 1, январь 2019) даёт неоднозначную пищу для разногласий. Шамир предлагает рассмотреть позицию одного из новых активистов небольшой интернациональной «секты» Отрицателей Холокоста (сокращённо ОХлы) — Рона Унза: калифорнийский миллионер, известный издатель, публикатор, журналист-расследователь с недавних пор транслирует их убеждения. Унз и раньше публиковал резонансные материалы, но неожиданно коснулся темы уничтожения евреев в 40-х годах.
«Рон Унз пишет, что догмат еврейского Холокоста возник через много лет после окончания Второй мировой и по уходу в иной мир непосредственных свидетелей тех событий — в начале семидесятых; до этого само слово “Холокост” относилось только к варварским бомбардировкам союзниками Дрездена и японской Хиросимы, а о массовой гибели евреев не упоминали ни Черчилль, ни Эйзенхауэр, ни де Голль. Американцы относили эти рассказы к категории разнузданной военной пропаганды, вроде немецких солдат Первой мировой, жаривших бельгийских младенцев на своих штыках. Но затем внезапно Холокост стал установленным историческим фактом. В ответ появилось ОХ». Автор эссе вступает в разговоры с отщепенцами, даже преступниками в морализаторском плане (теперь на самом высоком политическом уровне под понятие антисемитизма подводится любая критика действий израильского правительства, что фактически является заведомой индульгенцией для армии Израиля, например, в конфликте с Палестиной): «В мейнстримной медии ОХлов обычно клеймят ярлыками “нацистов”, хотя в действительности многие принадлежат левым партиям. Даже меня до кучи записали в ОХлы — лишь за то, что был готов их выслушать, хотя я никогда не отрицал (впрочем, и не подтверждал) масштаб ужасов Холокоста: я, знаете, законопослушный гражданин. К тому же, меня никогда не интересовали факты — только их интерпретация. Тем не менее, я отрицаю. Отрицаю религиозный “спасительный” привкус в термине Холокост — жертвы всесожжения; отрицаю метафизическую уникальность этого явления; отрицаю этот покойницкий культ и считаю, что все: и евреи, и мусульмане, и христиане — должны, как в своё время праотец Авраам, разбить этого идола. Я отрицаю благотворность этого посттравматического синдрома, выродившегося в увековечивание ужасов войны».
Смелость инаковой позиции Исраэль Шамир подкрепляет семью ответами на вопрос «отчего культ Холокоста с его храмами в виде музеев Холокоста, выскочившими, как грибы после дождя, по всему миру от Небраски до Фиджи, стал так популярен?», обращая внимание на выгодность этого культа для близкокровных олигархов и политиков, но отдельным пунктом выделяя США как одного из главных выгодополучателей взращиваемой «Х-догматом» легитимизации Deep State. Не замолчаны также мотивы и финансовой заинтересованности еврейских организаций, представляющих интересы жертв Холокоста, и поддержания безлимитной миграции, и (очень сомнительной, конечно, — со слов сектантов ноахидов) борьбы с христианской верой. «Каждому обществу рано или поздно понадобятся такие Роны Унзы и такие атаки ревизионизма, дабы вырваться из пут догм, которые оно само же перед этим и создало. Да и само наше современное общежитие — результат предыдущей бойни тогдашних “священных коров”: патриархальная семья, понятия о мужественности и женственности и многое другое — всё претерпело решительные изменения за каких-то 50 лет. А на поле, усеянном костями тех “коров”, расплодились новые “священные коровы” — гендерные меньшинства, бодишейминг и многое другое», — пишет Шамир. И что это, если не инакомыслие, а?
Так давайте продолжать разрывать канон. Оказывается, ещё есть что рушить. Современный писатель, философ и профессор политической истории тела, гендерной теории и истории перформативных искусств испанского происхождения, квир-теоретик и активист Поль Б. Пресьядо в апреле этого года выступил в газете Libération с провокационным эссе Notre-Dame-des-Ruines. (Перевод[2] этого текста опубликован на платформе syg.ma в блоге «Ф-письмо», который ведёт Галина Рымбу.) Автор действительно предлагает весьма нетривиальный подход к сохранению историко-культурных ценностей. Чем интересен взгляд на символ — Собор Парижской Богоматери — человека, открыто выражавшего нестандартную духовно-чувственную организацию и в итоге сменившего пол? Безусловным честным инакомыслием.
Предложением, даже призывом не реконструировать Нотр-Дам после пожара: «Произведение искусства не является произведением искусства, если оно не может быть уничтоженным и, следовательно, жить в воображении и представлении, если оно не может существовать в нематериальном музее тоски и желания, если его утрата не заслуживает сильного горя. Почему те, кто кричит о реконструкции, не могут оставить нам даже секунды на траур? Разрушители планеты и уничтожители жизни, мы предпочитаем обустраиваться на своих собственных экологических руинах. Вот почему мы боимся смотреть на разорённый Нотр-Дам. Против этого Фронта Строителей необходимо создать Фронт Защищающих Нотр-Дам Руин».
Пресьядо, почти как какой-нибудь социалист, противопоставляет популизм власти настоящим нуждам граждан: «…ещё не остыло пепелище, как государственная казна пополнилась на 850 миллионов евро. Любого из этих пожертвований было бы достаточно, чтобы создать убежище для всех бездомных Парижа или построить целый город для беженцев в джунглях Кале. Любое из этих пожертвований могло бы остановить кошмар с беженцами в Средиземном море или положить конец выжиманию последних соков из рабочего класса. Но нет, президент говорит, что важнее восстанавливать Нотр-Дам…» При всей гуманности посыла оратора, весьма сомневаюсь, что его инаковое отношение к драгоценному грузу корабля истории встретится одобряющим стадионным скандированием. Скорее наоборот. Выскакивающий из обоймы патрон всегда затаптывается непрерывно строем марширующей колонной.
Но случайная шальная пуля выходящего за рамки общепринятого образа мышления и жизни иногда и напугать может, и дезориентировать, и заставить иначе посмотреть на окружающий мир. Личным опытом общения с по-иному, чем большинство, мыслящим собеседником поделилась в «Дискурсе» журналист Александра Сивцова. В статье «”Я хочу хакнуть её мозг”: как мой мозг хотели взломать, но у меня получилось победить программу» рассказывается про «сложного персонажа», беседы с которым обернулись непонятным экспериментом, в коем автор, расслабившись в нерабочей атмосфере знакомства (благодаря протекции друга на время отдыха в Берлине остановилась в его квартире), «оказалась подопытным кроликом». Искусству общения нынче учат не только Карнеги и Хилл, многие специалисты психотерапии и любители психоанализа ведут тяжёлые бои ради проактивности и совершенствования наших с вами личностных навыков коммуникации. Сивцову же угораздило попасть зону изысканий аналитика, «что постоянно изучает реакций людей, как они меняются в зависимости от того, в какие ситуации человек попадает и какие стимулы ему дают. Изучает, какие провокации и какие воздействия на них оказывают наибольшее влияние. Как работает их язык тела. Что они говорят и какая в этот момент у них поза, мимика и интонация». Эти исследования востребованы компаниями, которые применяют технологию блокчейн, чтобы с их помощью находить нужные способы оптимизации. По признанию Джуна (так зовут героя сюжета), он «всегда зовёт людей к себе домой, потому что дома он — хозяин: здесь сильная атмосфера, и в итоге люди, приходя к нему, делают всё, чего он от них хочет». По мере повествования создаётся напряжение, и кажется, что автор пишет психологический триллер: «В блокноте страница за страницей были схемы, схемы, схемы. Сбор и анализ данных: стрелочка — стимул, стрелочка — реакция, стрелочка — отношение, стрелочка — ситуация»; «Мы продолжили разговаривать, но разговор становился страннее и страшнее. Беседа стала напоминать какую-то симуляцию, а Джун задаёт мне вопросы будто бы уже только для того, чтобы увидеть и изучить мою реакцию»; «В тот вечер у меня кружилась голова и было не по себе. Я понимала, что мной откровенно пытаются манипулировать»; «Джун рассказывал (друзьям — прим. О. Д.), как совершал те или иные действия, чтобы посмотреть, как я отреагирую — и что я реагировала по-другому, не так, как он ожидал. А значит, процессы у меня другие. После этого он произнёс: “She is the maddest person I have ever met. I have three days to hack her brain”. Я вжалась в матрас».
А закончилось всё отключением интереса после случайно сказанного, вероятно кодового, слова — Juicy. Собеседник повёл себя, как заглючивший робот. «Инакомыслие» не желающего соответствовать схеме человека победило.
И наука идёт дальше в развитии теории сознания. На hiSocrates в научной статье «Метафизика как феномен современного гуманизма: методологический аспект. Часть первая. Грааль Кванта» Сергей Марков и Вивиана Якузи Полисена понятным языком разъясняют, что будущее человеческое сознание, по их мнению, должно отвергнуть классическую метафизику, отказавшись от детерминированной точки зрения на квантовые явления. «Квантовая физика порывает с дихотомиями, которые ставили неверные задачи и заставляли нас думать, что процесс глубокого познания природы невозможен. Квантовая физика показывает нам, что существование есть результат пересечения и взаимодействия энергий, и это знание приближает нас к метаморфозе новой науки, которую мы именуем метафизикой третьего тысячелетия, или современным гуманизмом. Метафизика освобождает сознание от ярма эмпирического языка, подверженного образам и экспериментам» — поясняют философы. И предлагают, исходя из дуализма де Бройля, опираясь на тезисы А. Вендта, А. Ю. Завалишина, Д. Чалмерса, другую интерпретацию кванта, где целью становится создание новой когнитивной методологии для описания квантовых взаимодействий в космосе, обществе и сознании (мозге). Для этого вводится новое понимание cógito – cogito complexus. «Cogito complexus — это коллективное объединение сознаний, сочетание и объединение личных сознаний в одном энергетическом поле».
Метафизику XXI века, воплощающая новую науку о квантовой теории (философии) сознания и cogito complexus, в России представляют доктор физ.-мат. наук, профессор МГУ Ю. С. Владимиров и научный журнал «Метафизика» РУДН (Москва). «Cogito complexus — это человек социально-ответственный, действующий, разумный, рациональный, чувственный, биоэтический. Cogito complexus — это универсальное существо (способное к любому виду деятельности), целостное (интегрирующее в себе физическое, психическое и духовное начала), уникальное (открытое миру, неповторимое, духовно незавершённое)».
Если пульсары инакомыслия будут излучать только гармоничные кванты, то суперпозиция социального мира станет явью, не так ли?
________________
[1] Перевод и обработка Сергея Кассирова.
[2] Перевод с английского Дмитрия Виленского, редакторы Елена Костылева, Никита Сунгатов.
Если мы где-то пропустили опечатку, пожалуйста, покажите нам ее, выделив в тексте и нажав Ctrl+Enter.
