Алексей Чипига ‖ Мудростью и полётом

О стихах Анастасии Зеленовой

Бывают стихи-ловушки; под покровом сложной интеллектуальной игры в них скрывается простая в своей пронзительности догадка, переместившая угол зрения туда, где создаётся этот прихотливый мир. А бывают стихи-предисловия к жизни, где автор, не скрываясь и не таясь, высказывает благодарность тому, из-за чего эта жизнь возможна: в них сквозит спокойная уверенность в том, что какие бы ловушки не соблазняли нас в будущем, сильней их лёгкость нечаянных признаний, вежливая серьёзность, промелькнувшая в шутке. Стихам Анастасии Зеленовой присуща творческая наполненность второго рода, это именно предисловия, в которых всё — звезда, птицы, старички, лужи — одновременно легко и серьёзно, занято предстоянием перед человеком, захотевшим отправиться в путь.

здравствуй ока и волга
мы не виделись слишком долго
я так по тебе скучаю
не начать ли любовь сначала

Такое начало стихотворение звучит одновременно широко и просто, как бы в предчувствии ответа на почти неслышный вопрос («не начать ли любовь сначала»). Однако предчувствие не довлеющее, им можно любоваться вчуже как на страницах дневника. Собственно «здравствуй ока и волга» напоминает сакраментальное «здравствуй, дорогой дневник», но с тщательностью ученической памяти, не заметившей оплошность, из которой вырастает мирочувствие: ока и волга превращаются в одно существо. Вкравшаяся неопрятность (или слишком опрятность) сигнализирует о подвешенном состоянии, дальнейшее упоминание сна тут как нельзя кстати:

над тобой облака большие
под мостом проплывают баржи
а во сне ты пожалуй шире
или я наяву постарше

Водная стихия раскрывает человеческую изменчивость, благодаря которой показано то, что осталось прежним, а именно честный разговор с собой. Облака и баржи, сны и явь служат единству времён. Тут есть кроткое недоумение, так привлекающее в Зеленовой-поэте, обещающее открытия обыкновенных чудес; читая, слышишь непроизнесённый вопрос «неужели и так возможно?» Негромкий разговор, где верх и низ уступают друг другу во имя ясности картины, слышен сквозь проступающие контуры опыта. Кажется, в этих стихах загадкой предстаёт сама обычность, её природа:

откуда мы все взялись? –
спрашивают осенние листья.
деревья почёсывают лысину,
смотрят то вверх, то вниз.

Читатель вновь сталкивается с мотивом верха и низа, здесь они упомянуты мельком, но подчёркивают атмосферу волшебства, трогательной несуразицы — ведь неназванные люди и деревья меняются местами и уже последние почёсывают лысину на вопрос листьев. Кто, в самом деле, герой стихотворения, неужели листья?

в оголтелом лесу без единого выстрела
происходит охота на лис.
влюблённость линяет в преданность,
честно застревает в норе.
И всё абсолютно рыжее в сверкающем октябре

Пожалуй, герой тут — переход однажды заданного вопроса в другие сферы, своеобразная эстафета, о чём говорит и продолжающееся присвоение человеческого природным (оголтелый лес), его понятий (влюблённость, преданность). Можно заметить, что особую роль в стихотворении играют глаголы в настоящем времени: спрашивают, смотрят, происходит, линяет, застревает. Все они говорят о неком обширном предприятии, проводимом не без проволочек, но, видимо, проволочки нужны для достоверности процесса, о чём читатель волен судить по честно застревающей преданности. Почему она застревает таким образом? А застрять — способ напомнить о себе, о своей метаморфозе. Вещи в стихах Анастасии Зеленовой хотят, чтоб на них обратили внимание, не отворачивались, тогда они приводят куда нужно, даже и в рай:

Да, облака — что надо! –
сама себе говорю.
И нет никакого ада,
Стою в раю.

Интересна не только связь облаков с раем, но и параллель говорения и стояния. Говорить — быть прямым, неподвластным соблазнам(аду) и вместе с тем быть захваченным порывом, игриво лукавым пополам с прямодушием «надо же». И мы чувствуем, что поэзия Зеленовой существует на перекрёстке нетронутой никем прямоты и озарённой восторгом игры, момента и долговечности, мудрости и полёта. Так в одном из её стихотворений на равных правах обживают пространство строки старики и птицы:

Старики и синички зимнего парка,
Как описать вас? Только не словом «жалко».
Скорее, словами «робкая(тайная) радость».
Осталась такая малость: самая главная малость.

Не тем ли важна эта малость, что её хватит на каждого?