На пляже она появилась уже взрослой собакой: здоровенная чёрная немецкая овчарка с примесью какой-то тёмной демонической сущности. Слепая. Неизвестно откуда пришла, но с первого дня своего появления она получила статус авторитарного хозяина пляжа, не смотря на свою незрячесть. Её боялись все: заезжие туристы, рыбаки, другие прибившиеся и местные собаки, само собой, коты и даже прибрежные чайки. Она, как древнеегипетский Анубис, восседала на песке, а через мгновенье могла уже трепать за шиворот непонятно в чём провинившегося пса или издавать пугающий рык в сторону зазевавшегося отдыхающего, невольно покинувшего допустимую, по её собачьему пониманию, выделенную ему зону. Одного рыбака только она подпускала близко к себе. Крепкого, немолодого уже мужчину – Николая. Он ничем особо не выделялся среди других рыбаков: те же натруженные руки, загорелая кожа, испещрённая мелкими морщинками-лучиками от соли и солнца, та же усталость и размеренность в жестах, тот же, словно заветренный, вид. Немного отличал его тяжёлый взгляд: какая-то неподступность в светлых глазах цвета Азовского моря и притягивала и настораживала. Он-то и дал ей имя – Катя.
Неизвестно какая связь была между ними, но при появлении Николая на пляже собака чинно поднималась с места и шествовала к его лодочному гаражу для приветствия. Сказать, что это была привязанность животного или любовь человека – нет, скорее, признание сходности на некоем неведомом уровне восприятия, такая королевская избирательность крови. Как у Киплинга: «Мы с тобой одной крови — ты и я». Не исключаю, что это заклинание Николай шепнул Кате, глядя в ее невидящие глаза, выделив ее из всех существ, обитавших на пляже. Или, возможно, Катя, выбрала его сама, признав ровней. Во всем остальном проявлений нежности, заботы или ласки не выказывал ни рыбак, ни собака.
Лишь однажды произошёл случай, который подчеркнул принадлежность одного к другому. Как-то ранним весенним утром, когда рыбаки начали медленно прибывать из своих домов к лодочным гаражам, над пляжем разнёсся громкий, глубинный рык — потому что лаем издаваемые Катей звуки назвать было бы неправильно — удивительно повторяющийся, что казалось не свойственным этой собаке. Один из рыбаков присмотрелся и увидел, что рядом с Катей лежит человек и не шевелится. Он осторожно приблизился и обнаружил Николая в бессознательном состоянии. Собака и Николай были мокрыми. Катя поднялась с песка и пошла себе восвояси. Кто-то из подоспевших рыбаков побежал на лодочную станцию, чтобы вызвать врачей, которые потом и рассказали, что, вероятно, Николай решил взбодриться в утреннем майском море, искупавшись перед тем, как отправиться на рыбалку, но у него случился сердечный приступ, и он стал тонуть, а Катя, слепая Катя, почуяв неладное, вытащила его, и сидела рядом с ним на берегу до той поры, что его не обнаружили люди. В общем, получается, спасла его.
Из больницы Николай вышел через неделю. Стал подкармливать Катю. Она стала чаще располагаться на ночлег у его гаража, но хозяином его не признала. Он, скорее всего, и не настаивал.
Через два года после случившегося Николай умер от инфаркта. А еще через две недели умерла и Катя. Рыбаки нашли ее на берегу рядом с лодочным гаражом, принадлежащим Николаю.
Если мы где-то пропустили опечатку, пожалуйста, покажите нам ее, выделив в тексте и нажав Ctrl+Enter.
