«Она днём спит» Евгении Риц — сновиденческая книга. Читаешь и всё, как с тобой. А потом конкретика улетучивается, уходит сосредоточенность на деталях, в перетекающих из одного в другой образах находишь утешительную радость потерявшегося в чём-то незнакомом человека. Этим незнакомым может быть и город, и мир вообще, и иной человек в твоём сознании ли, напротив ли…
Новое пространство — каждое стихотворение Риц. В каждом ищешь и находишь свое время: день ― условный порядок вещей. Днём сны лучше запоминаются. Днём спишь, как трёхглазка, замечая реальность, подсматривая за ней. Она смешивается со сном. Её не узнать. Только угадать шестым чувством. Вести бесконечную прямую, как разметчик дороги, и одновременно идти по ней, будто сдаёшь тест на трезвость.
Точная, густая поэзия Евгении Риц легла бы на холст бежево-какаовыми пейзажами Ван Гога, если б не была столь самодостаточна. Непередаваема иначе, чем создана. Как сон, из которого ничего нельзя изъять, невозможно добавить. Это чувственность в запахнутом до подбородка строе слов. Контемпорари. Сжатые под тонкой вуалью руки.
Риц, Евгения. Она днём спит. — М.: Русский Гулливер, 2021.
* * *
Здесь железная дорога превратилась в ртутяную,
Рдяный поезд-огонёк улетает в хлябь земную,
И поют его вагоны, бьют друг друга по бокам,
Город через запятую
Прибирает их вокзальным
Звоном к стянутым рукам.
Пробирает их вокальным
Голодом меж тамбурами,
Точно между шампурами
Огненно-мясной просвет.
Вьются сполохи по рельсам,
Выходи, давай, согрейся,
Из хрустального плацкарта,
Из общественного места.
Это честь твоя задета,
На неё пальто надето,
Чемоданчик на колёсах,
Сигаретка на губе.
Ветер вьётся без вопросов
Между зимних голубей.
* * *
Я твоя на всегда-всегда,
Как лесные духи,
Бегущие в города,
Как пустынные джинны на провода,
Как морские рыбы плечом в причал,
И речные рыбы, и тусклый остывший чай.
Нам ли мыкать старость без пять минут,
Нет, уже без трёх, как же они манят,
Ты мой брат
И корзина яблок, и скорбный труд,
И пожитый скарб в паутине пут.
* * *
Земля говорит:
«Господи, спрячь меня в траве.
Моё жадное сердце, спрячь и его в траве,
Чтоб грудная жаба, ряска, осока,
Синяя стрекоза,
Чтоб горящий спирт
Твоего востока
С утра заливал глаза».
Карта мира говорит:
«Господи, спрячь меня в рукаве».
* * *
В каждом пальце таится своя душа,
В каждом дереве — образ стола или стула.
Жизнь такая как до тебя дошла,
По дороге не скорчилась, не уснула?
Снег, песок, ракушечник. Между холодом и жарой,
Меж пылающим лбом и стынущими ногами
Раскрывается суть земли, голая, как король,
И нагая.
Легконогие страны, желтоглазые племена
Накрывают ночь с головой и телом,
Её старый свет уходит под парусами.
Каждый месяц проходит под небесами,
Становясь понемногу целым.
* * *
Как женщина, несущая своё
Исподнее на самой грани плоти,
Идёт, выходит, речь. И вот из-под неё
Шершавое и жалкое выходит
Не слово, нет — присловье, пустячок,
Не поговорка даже — оговорка,
И разговор по-прежнему течёт,
Но всем теперь по-новому неловко.
Виновник, как виновник торжества,
Уже не рад, что он на свет случился.
Все прочие ненужные слова
Сбиваются в предсердии ключицы.
* * *
Невидимые глазу существа
Бегут по краю света,
Как по краю глаза.
И это тоже жизнь, хотя едва-едва
И вся не сразу.
Неслышимые воздуху слова
Цветут с той стороны
Картонной черепной коробки,
А время разрывает нас на тряпки,
Как старые рубахи и штаны.
Заштопан стыд, а что ему стыдиться,
Когда он весь вовне, а совесть вся внутри?
И вот ты снова гол, как птица
С прозрачным оперением. Смотри,
Как внешний мир повсюду наступает,
Переступает на окно с окна,
Как полукружья световой рекламы,
И тоже весь снаружи, как она.
* * *
С полным ртом, с полной гортанью листьев
Продирается древо через земную жилу,
А подземное эхо звучит, как выстрел,
Как гудок по последнему пассажиру.
Между комьев коричневой рыхлой плоти
Остаются лакуны, долгие, гладкие, как лагуны.
На кого идёте, по ком орёте,
Разветвлённые земляные гунны?
Так и трава пробивает с изнанки поверхность мира
И выходит в мир, и в сорочий пир, и в недолги люди,
И земля сокрушается — мол, не я ли тебя кормила,
А теперь подношу на блюде?
* * *
Что поделаешь: человек живой,
Он потеет, дышит, и у него
Проступает пламя вокруг него,
А эфирное вещество
Незаметным дымом вьётся над головой.
На чужом лице выступает свет,
На родном лице проступает смерть,
Скоро день наступит,
А скоро — нет.
Золотые сады распускаются из последних сил,
Городские яблоки пахнут речной водой.
Затянулся месяц. В парке лодки и водный велосипед;
Наступает время на задоринки и сучки,
Так что колет одна хвоинка в одном носке.
На ночной беседке виснут гроздья таких бесед,
Что с утра растают на языке.
Евгения Риц (1977) — поэт, литературный критик. Родилась в г. Горьком (Нижний Новгород), окончила Нижегородский педагогический университет, кандидат философских наук. Автор двух книг стихов. Лауреат премии журнала «Вавилон» (2022). Публиковалась в журналах «Октябрь», «Воздух», «Новый мир», «Новый берег», «Волга — XXI век», «Урал» и др., в антологии «Братская колыбель», на сайтах «Сетевая словесность», «Молодая русская литература». Участник интернет-сообщества «Полутона».
Если мы где-то пропустили опечатку, пожалуйста, покажите нам ее, выделив в тексте и нажав Ctrl+Enter.
