***
Мне, кажется, чертовски повезло!
И, чтобы жить, не думая о вечном,
мне нужен тектонический разлом
и литосферный сдвиг московской речи.
Я скверный испытатель естества,
болотистых насельник глинобитен,
меня не исповедует Москва —
любимая блудливая обитель.
Пусти меня за слово безуслов-
но, мыслящая солоно солома.
Мне, кажется, чертовски повезло
стоять у литосферного разлома.
Пандемийная. Маленькое лирическое наступление
у кошки болит
у собачки болит
под окном заливают лёд
Боженька, забери ковид
иначе он всех заберёт
туда, где вирус в короне
микроб на троне
тараканы едут в спальном вагоне повышенной комфортности
вокруг земли
где людей под дверной половик замели
а они, маленькие такие, как мучные жучки,
сжимают свои крохотные кулачки
и молятся о пощаде:
— Не надо так, Господи, мы не хотим держать свой ум во аде,
всё время держать во аде…
Боженька смотрит на облака
надевает заточенные коньки
они отражают небо и лёд
вот Его руки, вот кулаки
аксель, бабочка, разворот
вот почти видно Его лицо
подо льдом колышется окиян-река
проплывают деточки судака
омуль байкальский плывёт с отцом
хочет вырасти молодцом —
белым, цис-гендерным, с павлиньими плавниками
а покуда жизнь под водой бурлит
на Земле чудо-юдо, чума, ковид
и такая зимняя красота вокруг
расчерченная коньками
покататься с горочки с высоты
миндалей небесных до самой магмы
и пока Пандора ещё не открыла свой чёрный-чёрный сундук
пообщаться с Богом на ты, на Ты
распластаться под звёздами на снегу
и вернуться к маме
Страстнáя элегия
как же ты поедешь
с мёртвым своим?
потащишь
тяжёлого своего?
нá руки возьмёшь
твёрдого своего?
холодного и живого
возьмёшь своего?
оставь его мёртвого
этой скале чужой
оставь его камень
сделай его своим
льдом неподъёмным
айсбергом корневым
жёстким колючим
и неживым своим
смотри
как на лошадке скакал
смотри
как на ослике сидел
ветер пустыни в его лицо дудел
в этой песочнице было много песка
а братья и сестры из всех городов
любили его и убить замышляли
зачем наши братья и сестры
хотят нас любить
и убить замышляют?
и вот он лежит перламутр
а звёзды и рóсы на нём замерзают
одни захотели раскрыть его тайну
достали тяжёлые цепи и копья
другие хотели запомнить
и вынули кисти палитру
ещё золотое масло
волосы все на нём сосчитали
смотрели морщинки глубинки
коленки и пятки смотрели
а тайны и нету
глаза были впрочем закрыты
и вы голубей покормили
– что камень твой мёрзлый, Мария?
– он за ночь совсем испарился
где же ты искать его будешь теперь
невидимого и живого
когда он уже не твой
а звёзды и рóсы сияют для радости и потепленья?
как узнаешь его среди прочих
около мёда и золота
собранного перламутра?
что увидишь
заместо тяжёлого камня
и айсберга
вечно растущего вниз?
сможешь ли так?
и мы голубей покормили
Миниатюра
/реализация давнего желания зарифмовать «кровь — любовь»/
что ж, говорят, похожи — а ты гадай:
образ или подобие под ребром
миру, дороге, шорохам, городам
вот, говорили, двое — а ты утрой
чтобы земля качала черным-черна
чтобы постель вертела белым-бело
не подобает образу — я одна
не подобает образу — ты одно
но забирают шорохи к потолку
и через крыши городу-на-крови
что ж, говорят, похожи — а ты толкуй
образу и подобию о любви
***
наломали дров и ветки
распустили на скелет
принеси мне, аист, детку
ту, которой больше нет
я её от слёз отмою
счищу глину и песок
я сама бывала тьмою,
разъедавшей колосок
рыжих гнёзд многоэтажки —
терние избы моей
тяжкий выводок бродяжки
разбазаривать не смей
беспризорыши лесные
сиротинушки в трико
что мне сделается с ними
улетевшими легко?
нет ни аиста, ни клетки
птица зёрнышки клюёт
под гнездом танцует детка,
позабывшая полёт
***
Сколько можно одиночества?
Ни туды и ни сюды.
Вот уже и имя-отчество
в основанье бороды.
А она седа, как пеночка,
на кувшинке молока.
И ползёт-ползëт по стеночке
мой мудрец из дурака.
Утро облаками охает,
ветром скалится трава.
Одиночество по крохам
высыпается в слова.
Если мы где-то пропустили опечатку, пожалуйста, покажите нам ее, выделив в тексте и нажав Ctrl+Enter.
