***
Так жёлтый лист идёт на дно
Как ты молчишь, молчишь, молчишь.
И я молчу — мне всё равно,
Так гибнет внутренний Париж.
Так свет уходит навсегда
Из оборвавшейся звезды.
Молчи, молчи, молчи, туда
Уходит всё. На дно воды.
На дно небес. В нутро пруда.
Там мы исчезнем навсегда.
***
Смирись.
Я никогда не знал своего места,
поэтому
буду смотреть на тебя столько,
сколько смогу.
Не думал,
как ты с этим справишься.
Если дожить до лета, то
можно прийти к реке,
усесться на её берегу
и понять,
как правильно.
Но когда впереди февраль
не имеющий ничего общего с надеждой,
в наших краях, наполненных снегом до краёв,
нет никакой реки,
есть только жадная нежность,
застывшая вдоль берегов.
И вот эту нежность, ледяную как смерть,
я знаю прекрасно, меня учили ей
множество самых близких людей.
Меня учили,
но я отказывался от неё раз за разом,
раз за разом подменяя своей.
И теперь смирись.
Ты уже не сможешь ничего такого,
Чего я бы согреть не смог.
Чувствую теплое солнце
внутри себя,
и я не взволнован,
Просто буду светиться
У твоих ног.
***
За два часа до будильника.
Опять.
Как мало осталось спать,
Как мало осталось жить.
Как глупо проснуться в пять
И лежать,
Думать тебя,
Стараться уговорить.
Пожалуйста, отпусти,
Я поздно лёг,
Мне рано вставать,
Существовать, ходить.
Мне кажется снилось,
Что ты хотела прийти,
Хотела меня обнять,
И есть ещё два часа,
Когда это может быть.
***
Есть создания разрушения,
Они блестящие и красивые,
К ним хочется прикоснуться.
Они разжигают множество смыслов,
Которые лишены смысла,
Они ловят мотыльков
Летящих на свет.
Есть мотыльки
Летящие на свет,
Они готовы погибнуть
Ради поиска света.
А ещё есть самые смелые,
Остающиеся в тени,
Ждущие восхода настоящего солнца,
Хранящие внутри свои капельки
Сердечного тепла.