Борис Кутенков ‖ Не родись в меня

***

в ночь ложишься заживо один
к мёртвым спишь в воздушные грибницы
Евгений Кремчуков

как пленное тело прижатое телом другим
как слёзная аня в объятье бухнувшего рейха
спускайся мой свет это адовы пепел и дым
пришли собирайся скорее

и что из того что цветёшь из-под самой земли
что сгусток цыплячий невзрослого света и пыли
спускайся на нижний дурак за тобою пришли
пришли прилетели приплыли

и что из того что цветок накормивший волчат
что поишь собой муравьишку рыбёшку агента
не слышишь да-да за тобою стучат и стучат
да-да за тобой не за кем-то

ты к мёртвым ходил обнимал колыбель
светая живых приплывал из ночного шымкента
смотри онемела защита твоя кагэбэ
и колокол каждый трындит по себе
и вся охреневшая лента

ты голый дитя неврачебный к огню не готов
ты всё немужское который анюта любила
носки полотенце и пара трусов
три дня до придонного ила

пока не забывший тебя телеграм-русопят
и пленная аня в обнимку не с пьянью а с фетом
в единой грибнице к умершим воздушные спят
воздушные спят и не знают об этом

***

по тёмному небу владимирский грянет централ
обрезанный провод на шее вчерашнего братца
ты свет сотворил или я этот свет воспевал
из тьмы нерадийной допросит молчащий меладзе

ты с теми ли с этими совь неразрывная темь
всё смотришь на землю оставлен и мамочка мало
ну как тебе папа твои сотворённые семь
в неядерном свете взорвётся запретная алла

просыпется рана вдали от солонки земли
и всё что любимое с грохотом грянет на скатерть
ну как тебе папа твоё рукоблудное «пли»
в закат уходящая мама и господи хватит

шестёра не выдержит дёрнет последний кимвал
и каин с картины сойдёт убивающий глеба
меня сотворил или я этот свет воспевал
с усильем крутнётся язык социального неба

я жуткие звёзды в эфире радийной реки
всё соль на земле ножевой просыпающий брата
ну как тебе семь сотворённые были легки
адам разодетый и зверь и акуна матата

всё праздничный зверь но кончается тоже на –ца
иовьим путём от пупа – к неубитому раю
по небу любви – удивлённое тело отца
гори виноградным огнём и рыдаю рыдаю

***

Ане Аликевич

облако ты живой
– слышь, – говорю, – живой
яблоко яблоко прочь по воде убитой
свадебный стану телесный а ты женой
снег облакитный сиреневый ножевой
с небом утраты на «ты»
и теперь мы квиты

над петроградом последняя стрекоза
невод заброшенный необретённый лего
встретишь меня фсбшный огонь в глаза
тело на что-то нанизано но не «за»
в руки греби май-май-май и лепи из снега

весь мандельштамовский в будущее стою
смерти словесной она говорит «не трожь»
вместо большого Нигде – говорящий прочерк

господи я полудетский в её раю
господи я во бреде её хорош

там понимай как хочешь

***

Захмелеет щека и попросит: ударь, ударь,
я упавшее небо, я мама другого дня
сердца стук, озверевшая дочь, молодой гопарь,
бывшей родины свет, не родись, не родись в меня

я неправды отвар, черепушное бильбоке,
до меня наклонись, ты же тоже, как я, попса,
три движения, песня любви в голубом платке,
стас михайлов гоп-стоп ножевые твои глаза

наклонись до земли – слышишь, правды не говорю, –
скорый, мамочка, скорый, свет говорит в огне –
скорый, мама, язык мой китай, приручённому словарю,
дальтоническому лучу, не водись, не водись во мне

чёрным чёрным горит наклонись я уже на «ты»
грязным ухом земля
пепел в пальцах временщика
девяностое порево родина время стыд
белым белое красное красным огонь щека

***

Памяти Александра Петрушкина

чёрной реки поднимается сон
дым над тюрьмой тыгыдым и зека
брат у костра и зануда антон
рыбу торопят малька
смертная рыба на зецких зубах
рыба огня уходящая жизнь
в страх микрофона торопится в ах
ах с кутенковым совсем не водись

нет не водись не вода не шитьё
кройка его не вода не гранит

пьяная речь поднимается в «ё»
свет говорит

там за окном тыгыдым-тыгыдым
видно одно в запотевшем двоим
чёрную речь уходящий кыштым
хейтер проносит неатомный дым
деть нерождённый не любит отца
сын допивает водицу с лица
мама зовут неродившую мать
мне ли не знать

там на руке земляничных смертей
друг умирает меня не виня
ангела саша и клюва лютей
слушает мёртвую птицу огня
ягодный выстрел упрётся к стене
речь озверевший расхочет огня
мёртвая бабушка спит обо мне
спящая бабушка бдит обо мне
любит меня

это кыштым тыгыдым и гулаг
саша петрушкин оскол языка
спит драгомощенко сука в кулак
чёрный в зубах развевается флаг
жёлтой щербинкой зе-ка

если в одном обрываясь окне
небо асфальт уходящего для
речь подземельное встрой и во мне
смертная лыба тыдыма земля
сашина речь миномётной сестрой
смерть огневушка учебка змея
райской воды поднимается в строй

брат это я