Опыт прочтения книги Арсения Гончукова «Не кино»
1.
Книга Арсения Гончукова «Не кино» посвящается маме. Маме, ушедшей из жизни.
Но не памяти, а просто маме. Это важно. Словно мама жива и прочтет книгу. Не хочется сомневаться в том, что наши родные, ушедшие от нас, всё наше видят, всё о нас и нас читают.
Какова эта книга? Исповедальна, подробна, неспешна, наполнена внутренней глубокой драмой, при этом описывает обычную повседневность, взаимодействия с людьми, размышления, воспоминания, фантазии лирического героя.
Арсений Гончуков. Не кино. ― М.: Стеклограф. ― 2024.
Захотелось оттолкнуться от недавно услышанного от хорошего поэта: «Если смысл стихотворения нельзя пересказать, то в большинстве случаев это неудача, недоработка». Сразу отбросим эксперименты со звуком и чистую лирику. Как не наш случай.
Здесь как раз от мысли, от смысла ход, в этой книге. Или от впечатления, от переживания.
*
Перед нами книга верлибров, современная поэзия в полном смысле слова. У каждой строки свой неповторимый, всякий раз разный ритмический строй.
Верлибр (а во многом и гетероморфный стих) — стихотворение, которое не может не удаться. Материал сопротивляется мало. Без риска поражения и победа как будто не так сладка. Но сила такого стихотворения всегда в степени открытости автора. Главное оружие при написании верлибра — искренность. Мысли, впечатления, переживания.
*
В основном стихи записаны без знаков препинания. Это знакомая манера, нередко теперь встречается. То знаки есть, то их нет. Идущие по пути нормы и канона считают, что надо решить — или ставим, или нет. Вообще во всём тексте стихотворения. Пыталась понять, расставлены ли запятые частично по ошибке, или это часть замысла. Уверенности нет.
Есть ощущение, что как с новыми словами и новыми формами — так и с пунктуацией: поэты ищут, они где-то на полпути. Но, значит, дойдут и найдут.
*
Вся книга выстроена как один раздел. Думаю, что более чёткий принцип составления стал бы выигрышным для книги. Разделы, желательно с названиями, помогают более точно реализовать замысел автора, движение его поэтики и развитие основных тем и мотивов.
*
Особенность оформления книги — интересно, что в конце стихотворения стоит черта. Как решение.
Не очень хорошо, что эта черта в принципе нужна. То есть читательского ощущения, где стихо заканчивается, недостаточно. На него нельзя положиться. Это особенность стихов в книге.
2.
Говоря о совокупности мотивов и тем книги, надо отметить, что их немало.
Самая главная тема — уход из жизни мамы лирического героя и переживание, проживание потери, попытки справиться. Так же была в прошлом тяжела для лирического героя и потеря отца(«Пятнадцать лет я отходил от смерти отца…», стихо «ПЕРЕМЕНЫ»).
К теме потери матери автор возвращается вновь и вновь. Эти стихи размещены внутри всей книги без различимого принципа и воспринимаются как тема, от которой можно отвлечься лишь на время, и она может вернуться и заполнить собой всё пространство жизни (книги) в любой момент.
«…да и фильм был классный мы смотрели и наслаждались
и вдруг ни с того ни с сего в голове промелькнула мама
с напряжённым лицом мертвого человека…»(стихотворение «однажды я проснулся…»).
Выделим три основных мотива:
– жизнь и смерть;
– кино-не кино (кино и реальность как противопоставление одно другому); в книге представлена живая жизнь, несмотря на смерть родных и близких. Не постановка перед нами.
– родители-дети (мама, отец, отношения в семье).
*
1) Однозначно главная тема книги — жизнь и смерть. Причём, важно, что лирический герой пытается принять не только смерть, но и жизнь.
Например, лирический герой приходит к выводу: «жуткое злодеяние — жизнь на земле». (Стихотворение «прочитал в ленте»).
Выше в этом тексте речь идёт о понимании жизни и поэзии, затем — о внезапных смертях на улице, несчастных случаях с людьми; в конце концов лирический герой сбегает «с места преступления», он знает, что улик нет, но так же он отчего-то именно себя виновным во всех смертях.
Обратимся за ключом к разгадке к первому тексту в книге «Я похлопал дерево по плечу» и к стихотворению «Слушай, я заготовка, чертова заготовка…».
В первом тексте лирический герой говорит с тем самым деревом: «Мне надо идти жить». И строкой выше:
Дело в том, что я человек
Понимаешь, дерево?
В стихотворении «Слушай, я заготовка…» сказано, что инструкция всё спасёт: есть заготовка, (потерянная) деталь, древко — ветка — рука. Ряд таков.
И надежда звучит:
Я потерянная деталь от человека, а значит смог бы
Образом и подобием смог бы стать.
Думается, что ответственность взялась отсюда: не стал ли уже лирический герой «по образу и подобию» (благодаря правильной инструкции) не человеком даже, но тем, кто несёт ответ…
*
Тема жизни и смерти также раскрывается в таких подтемах и нюансах как жизнь без осознания факта смерти («Я иду по Москве, молодой и новый…»); смерть и жизнь (неожиданная тема «прав мёртвых» поднята в стихотворении «Иногда я смотрю на разрытые древние захоронения…». Историческая ценность, противопоставленная человечности); жизнь и переход к смерти («бабушки те же солдаты» и «Смерть то же самое что и рождение»); важное про появление жизни (Разрушение от нечего делать (хулиганство братьев) сравнивается с созиданием — по той же причине: «Никто с Ничем» в тексте «Когда теряешь главное…»).
*
Стихотворение «Люди уморительно стареют»:
Я не завидую молодости потому что из моей башни
мир гораздо краше
Это похоже на хорошее и плохое зрение
В молодости ты видишь резко отчетливо смотришь
на злые предметы
А потом весь мир становится расплывчато-мягким
Как будто кот укрывает тебя огромной лапой
Огромным толстым теплым пушистым пледом–
пронзительный и спокойный росчерк о жизни. Ряд-круговорот интересен: густое болото — совершенная форма плоти — манная каша.
*
Стихотворение «КОСМОС». «Очень многие не стали людьми». А мы стали. Нам удалось родиться, выиграть некое очень сложное соревнование.
«Представляй сколького мы не получили». Обидно всё же, что нас всё-таки никто не спрашивал — хотим ли мы сюда вообще…
Вопрос хочется переформулировать: «Что могло бы быть с нАми
Если бы они стали…».
*
«Жив здоров
Даже молод
И только поэтому счастлив»
«Запомнить навек как сейчас хорошо» мы, к сожалению, не можем. А может, и не о чем здесь сожалеть.
*
«Прощаться не скучно
Она бы прощалась вечно»
Всё самое главное по-прежнему происходит не в Интернете. Но мы всё крепче, чем дальше, об этом забываем.
Стихотворение «Бабушке на последней стадии рака…». Наши (или не наши) уходящие старики могут нам об этом напомнить. Просто дневной свет, белый свет — этого уже достаточно. И для этого не нужно ждать последней стадии…
«Не скучно смотреть в окно». Главное, успеть насмотреться в это окно. Такое причастие для всех уходящих.
Финал — «ровный дневной короткий
Декабрьский свет» приносит не счастье, но покой.
*
Стихотворение: «Иногда мне снится…». Такое вот истолкование: жить — это носить не умершего человека. Сложно даже подобрать наименование такому повороту: вот он я моё тело ещё не умершего человека. Но его тем не менее куда-то нужно деть…
Тут и «такой большой и такой ненужный» Маяковский, и «Дано мне тело — что мне делать с ним…» Мандельштама. Гончуков идёт дальше…
2) Родители-дети
*
Стихотворение «В жизни отца и сына». Говорят, рано или поздно достигается та точка, после которой соперничество сына с успешным, сильным отцом перестаёт быть единственным смыслом. И — можно начинать жить? И больше ничего не надо доказывать.
Для чего-то что «бать», что мам одинаково учили говорить нам:
… ты всё неправильно делаешь
Как обычно.
Мы теперь знаем, что так не надо. Прогресс бытия (в области психологического знания) очевиден. Жизнь движется куда надо — хотя бы в этом.
*
«Купил наручные часы» — четырёхчастная композиция о времени, о месте. О том, что для нас есть дом. Кто в нём должен быть, с нами.
Ну, и о маме, которой посвящается вся книга.
*
«Двоюродная сестра прислала мне фотографию отца».
Тут постепенный приход к важное понимание того, что
Человек временная конструкция
Вспышка плоти
Однолетнее растение
Временная постройка
И из этого же стихотворения:
… Зачем терпеть боль, если смерть и её делает напрасной в числе прочего. Словно всё вообще зря. И даже любовь тоже сгинет вместе с нами. И тогда единственное, что остаётся, —
Любить при жизни
Говорить главные слова при жизни
Любовь при жизни
Маленький светлый пятачок смысла
Здесь мы переходим к главной-преглавной теме, к тому, к чему автор, кажется, нас вёл всю книгу, — к уязвимости и одновременно прекрасности жизни, тихому торжеству бытия.
Как бы ни было тёмно и трудно в отдельных строках и на отдельных страницах, в целом книга получилась о живой жизни. Такой, какая есть. Не постановочной.
3) Кино-не кино
*
Посмотрим и кино с автором книги «Не кино». Потом поразмышляем немного о Дэвиде Линче. Для нас знаменитые режиссёры — небожители. А для самих себя они такие же люди («Смотрю фильм Дэвида Линча…»).
*
Читаем стихотворение
«однажды я проснулся и почувствовал что мое тело
это большой шкаф…»
Кусочек пленки летящий (над дорогой)
Кино — это то, что на парусе экрана.
Кино — это где картина, интересная или неинтересная. Классный фильм.
Где рядом женщина любимая и любящая. (Нелюбимую зачем брать в кино?)
Все бренно, тленно, сиюминутно.
Кто-то говорит — цени, дурак!
Промелькнет и не будет. И потому особенно цени!
Автор нам говорит сначала расстроенный в сердцах –
«и я думаю ну зачем же это было
все равно ничего не будет»
А потом признает, что все больше ценит:
неуловимый отрезок
лоскуток
обрывок ниточки
эфемерного необъяснимого времени
кусочек пленки летящий над дорогой
тополиный пух
мгновенный
моей минуты
и всей нашей
судьбы и жизни
А всё «Не кино» Арсения Гончукова, вдруг подумалось, — это и есть кусочек пленки, который почему-то отделился от фильма жизни и вздумал лететь над дорогой.
Кадрик, одно короткое мгновение, 1/24-я секунды…
*
Важен текст в конце книги — диалог режиссёра с коллегой о ещё не снятых фильмах. «О фильмах что теснятся в наших головах..». На которые денег никто не даст («В последний день лета…»). И диалог с Богом, который над лирическим героем смеётся.
Хочешь рассмешить Господа — расскажи Ему о своих планах.
Ничего, пусть себе смеётся.
Главное, чтобы автору (лирическому герою, человеку) всегда было что Господу рассказать…
///
Из того, над чем хорошо бы поработать
*
Со звуком иногда стоило бы поработать, прислушаться к нему, почитать тексты вслух.
Этот текст — из тех, когда жалеешь, что его написал не ты. Автор, спасибо Вам за него! НО…
***
счастье во мне иногда настолько пронзительно
как укол как порез как взрыв ветра
и распахивается и бьётся дверь
и я так внезапно люблю всех
что хочется позвонить всем кого когда-то любил
и сказать давай начнем сначала
Общее пожелание по звуку сводится вот к чему: если уж не удастся совсем избавиться от наречия-союза «как», то уж точно не разрешать следующему после него слову начинаться с гласной буквы.
*
И кое-что я бы пробовала подсократить. В объёмных текстах смыслы наслаиваются или наоборот распадаются, и это не всегда удача. Серединная часть не всегда обязательна. Есть несвязанные части внутри одного текста.
*
1) Мотив пути, совершенствования ― разночтения именно из-за того, что части разрозненны.
«ПЕРЕМЕНЫ» ― одно из центральных стихотворений в книге:
… мне кажутся лишними мои руки
И для нормальной жизни не хватает клюва
Много в бытии несовершенств. Так, очевидно, и задумано. Сейчас буквально в воздухе растворены советы всевозможных психологов, включая доморощенных, вроде — «Надо всё принять, однажды, целиком, и будет тебе счастье». Ну да.
Принять, что клюва у человека нет, я готова. И руки человеческие — чудо, на самом деле, спасибо за них.
Вторая часть в этом триптихе словно проседает, проваливается. И связана с первой только образом во́рона (не воро́ны! — это разные птицы), эти живут 300 лет.
В третьей части ключевое слово, возможно, не бьёт, а клюёт? Раз уж мы о птицах.
Мысль о красоте (хотя бы) в отсутствие правды мне очень ясна, я разделяю её. Не понимаю только, как она стала итогом, сильной частью — финалом триптиха. Финал словно отделён от всего прочего, но он прекрасен.
2) Стр. 71. Есть возражение: в отличие от обновлённого (отросшего взамен отстриженного или спиленного) ногтя от прежнего человека хоть что-то да остаётся…
И есть здесь строка, которая первую страницу словно перепиливает пополам, сильно перетягивает всё на себя: «По нашим головам пронесётся другое стадо». Текст перестаёт текст быть нарративом, рассуждением, назиданием — и становится стихом. Да ещё так долго шли за всем этим, а в конце итог не нов: «Все вопросы остаются без ответов».
3) Стр. 84-85. «Смерть то же самое что и рождение». Сильное сравнение — умирание бабушки как переезд. Вот бабушка одна носит и грузит вещи в Газель — с реальностью не сопоставляется. И это трудно себе представить. Эдакая последняя Газель, и помощников уже нет.
В начале и в конце мы одни.
Что в таком случае она носит?
Некоторые стихи хочется сесть и обсудить с автором. Но мы помним, что такая возможность есть не всегда и мало у кого. И потому — всё должно быть в тексте.
Это стихотворение перенасыщено сильными образами:
Чёрный потолок небытия и раковина земли
Чёрный космос небытия и чёрная прорубь.
Вдруг сравнение жизни с командировкой — а ничто не предвещало.
Традиционно ряд:
Смерть
Старуха
Младенцы
Старуха
И дальше бабушка с Газелью. Грузит в неё то, что лишает её жизни, «пакетик» за «пакетиком». Можно поискать более точный и не менее сильный образ для этого постепенного неминуемого ухода.
А «посидим на дорожку» — само по себе хорошо.
Гедымин и Курская???
Стр. 86. «Мамочка». У Анны Гедымин есть стихотворение, которое начинается так: «От меня останется только сын…». Семья у лирической героини была большая, но «их век простыл», и
«Ото всех остался один мой сын.
Если ты, Господь, отберешь его,
То от нас не останется ничего».
У вашей мамы остались сыны-богатыри. Жизнь продолжается. Эти стихи — ваше горевание. Хорошо, что они случились.
Здесь очевидный, хотя и не выделенный специально цикл про уход мамы: «Теперь и ты должен это испытать» (стр. 74) и продолжение — «Мама вносила меня в этот дом на руках…». Очень рифмуется со диптихом Даны Курской: «Мама лежит на родильном кресле… / Мама лежит на раскладном кресле…». Тот же градус боли, потери, неготовность отпустить, недопрожитое как ни крути…
Если визуализация у Гончукова-режиссёра, то это по ощущению нечто малоподвижное, но имеющее цвет. И цвет этот чаще чёрный. Иногда белый. «В чёрно-белом кино»…
Филологи???
Наблюдая за стихами поэтов-филологов (по образованию), сделала вывод, что они словно разрешают себе писать сразу набело. Как родилось, так и вошло в книгу. Мысли, возникающие естественным порядком друг за другом.
Это стихотворение («Жизнь как биологическое…») тоже просится в мои словесные ряды:
Жизнь
Бог
Ребёнок
Смерть
Бог
Человек — живой материал
Каморка бога, загнавшего себя в угол.
Очень свободная мысль. Свободно возникают образы, ничем и не связанные даже.
Или на стр. 13 стихотворение «каждый день пытаюсь заново жить» — много всего в нём происходит, а потом вдруг в последних строках откуда ни возьмись высокое зеркало. Ведь ничто не предвещало. В подтверждение спонтанности и письма набело.
*
Двигаюсь по книге дальше, дальше. И наполняюсь некоей силой. Ищу ей имя. Не сразу, но нахожу: сила постоянно растущего смысла.
Возможно, смысл растёт с каждым новым человеком, который её прочтёт. А может быть, и этот вариант мне кажется ближе, — смысл постоянно растёт, покуда автор визуализирует своё «не кино», покуда он доносит до читателя всё парадоксальное, всё растворённое, отстранённое, но от того не менее важное, не менее живое…
Если мы где-то пропустили опечатку, пожалуйста, покажите нам ее, выделив в тексте и нажав Ctrl+Enter.