Йегуда Амихай ‖ Дай им всем приметы…

Перевод с иврита АЛЕКСАНДРА БАРАША

***

Дай им всем приметы. Помни одежду,
которую носил тот, кого любишь —
чтобы в день потери ты мог сказать:
в последний раз он был одет так-то и так-то:
коричневая куртка, белая шапка.
Дай им приметы. Потому что у них нет лиц,
и душа скрыта, и плач неотличим от смеха,
а их молчание и крик поднимаются
в небо на одну и ту же высоту,
и температура тела — между 36 и 41 градусом
и нет жизни вне этого узкого просвета,
и нет — их статуй, и картин, и нет памяти,
а есть бумажные стаканы в день радости
и бумажные тарелки для одноразового использования.

Дай им всем приметы. Потому что мир
полон людьми, вырванными из их снов,
и нет никого, кто зашьет эту рану.
И они живут не как дикие звери,
а каждый в своем одиноком убежище,
и умирают вместе на полях сражений
и в больницах. И всех
проглотит земля, и хороших, и плохих,
всех вместе, как сыновей Кораха¹,
восставших против смерти, всех вместе.
Их рты открыты до последней минуты,
а их благословения и проклятия — один
и тот же вой. Дай, дай им приметы.

«Шелест крыльев истории», как говорили когда-то

Недалеко от железнодорожных путей, рядом с почтой,
вызывающей болезненные воспоминания, я увидел
керамическую табличку на старом доме. Я знал, что это имя
сына того человека, у которого я отобрал его девушку
много лет назад. Ушла от него и пришла ко мне.
А сын родился у другой женщины и не знал
о всех тех историях.

Это было время великой любви и великой судьбы,
иностранные власти ввели в городе комендантский час
и закрыли нас в комнате в сладком слиянии, которое
отлично охраняли вооруженные солдаты.

За пять шиллингов я поменял имя своих предков
в изгнании — на гордое ивритское имя, подходящее к ее имени.

Эта стерва сбежала в Америку, вышла замуж за биржевого маклера
по продаже специй, перца, корицы и кардамона —
и оставила меня с новым именем и с войной.

«Шелест крыльев истории», как говорили когда-то —
он почти убил меня во время войны, а для нее он был
приятным ветерком, освежающим лицо в безопасном месте.

Мудрость войны подсказала положить
повязку на то место, где сердце —
на глупое сердце, которое все еще любит ее,
и на мудрое сердце, которое забудет.

 
Колыбельная

Спой ребёнку колыбельную, спой, чтобы он уснул:
папа ушёл на работу, папа ушёл на войну,
но ты засыпай.
Воет волк и враг у ворот, но ты спи.
Дом рушится, мир горит в огне,
но ты засыпай, засыпай.

Не рассказывай ему об ангелах небесных,
не рассказывай о бабочках
и о золотых птицах.
Пой о страшных вещах сладким голосом,
у чумы, засухи и голода тоже
умиротворяющий ритм.

Забери у ребёнка колыбельную —
он всё равно уснет, всё равно вырастет.

Забери у колыбельной ребёнка —
песня будет продолжаться сама по себе
и в конце концов доберётся до него
и усыпит навсегда.

 
***

Есть свечи, которые помнят двадцать четыре часа,
так на них написано. Есть свечи, которые помнят
восемь часов. И есть вечные свечи: они обещают,
что человека будут помнить его дети.

Я старше большинства домов в стране
и старше ее лесов. Но я всё ещё тот ребенок,
который несёт какую-то дорогую жидкость из
одного места в другое: ему сказали «не разлей»,
он боится наказания и надеется, что его поцелуют,
если сумеет дойти.

И до сих пор несколько из друзей моего отца
живут в городе: они разбросаны в нём,
как археологические древности,
без указателя и объяснения.

И у меня есть поздняя дочь.
В двухтысячном году ей исполнится
двадцать два. Её имя
Эмануэла, С Нами Бог!..

Моя душа много училась, она выстроена,
как террасы в горах против оползней.
Я тот, кто держит, тот-кто-между,
тот, кто — как пряжка на поясе.

 
***

Начинается лето. На старом кладбище
уже высохла высокая трава — и опять можно
прочитать, что написано на могильных плитах.

Западные ветры вернулись на запад,
восточные — все еще ждут своего часа,
как отшельники-ессеи в пещерах Иудейской пустыни.
И в тишине снова слышны голоса, которые
объясняют, кто ты и что делаешь,
как голоса в музее или в школе.

Ты не стал понятнее
и понимаешь не больше, чем раньше,
смертность — это не смерть,
рождаемость — не дети
и жизнь, может быть, не жизнь.

Немного розмарина, немного базилика, немного
надежды, немного пряных запахов — сердцу, немного
мяты — для ноздрей, радости для зрачков,
тепла и утешения.