Марат Баскин ‖ Фантастика в джазовом ритме

Я очень люблю фантастику. Хорошая фантастика мне напоминает джаз. В ней каждый исполнитель играет в своем ритме. В наше время, когда выходит фантастики, наверное, больше, чем иной литературы, книги, привлекающее меня, можно посчитать по пальцам. Ибо я люблю, как бы это не звучало, в фантастике реализм. Как очень точно объяснил Джозеф Конрад в письме к Герберту Уэллсу по поводу романа «Человек-невидимка»: «Мне нравится Ваша способность внедрить человеческое в невозможное и при этом понизить (или поднять?) невозможное до человеческого, до его плоти, крови, печали и глупости».
Как мало фантастики, следующей этим принципам.

*

Жюль Верн вначале для меня был не фантастом, а самым настоящим реалистом. Я верил всему, что он написал.
В нашем местечковом книжном магазине на подписные издания никто не подписывался, кроме секретаря райкома, и можно было покупать тома собраний сочинений в разнобой. Так и оказались у меня три тома из двенадцати томного сочинения Жюля Верна. Мне их родители подарили на день рождения. И, не знаю, как это так получилось, но это были самые лучшие книги Жюль Верна: его знаменитая трилогия «Дети капитана Гранта», «20 тысяч лье под водой» и «Таинственный остров»! Это был потрясающий подарок! Я буквально не выпускал книги из рук. И, как ни удивительно, больше всего меня потряс «Таинственный остров» и его главный герой инженер Сайрус Смит. Я до этого даже не слышал слово инженер. И прочитав книгу мне показалась, что это лучшая профессия в мире, ибо инженер, это тот, кто разбирается во всем.
Все мои мечты померкли, перед мечтой стать инженером. И, когда я этой мечтой поделился с бабушкой, она сказала, что её младший брат инженер. И не просто инженер, а главный инженер завода. И он должен к нам приехать в гости на выходные. И приехать не на автобусе, как все, а на своей машине. А в это время в местечке ни у кого своих машин не было. Даже у секретаря райкома. Я ждал дядю Шмерку, как чудо. Когда он приехал, я не отходил от него ни на минуту. И буквально ловил каждое его слово. Он же инженер, как Сайрус Смит! Говорил он очень умно, и бабушка слушала его с не меньшим вниманием, чем я. Приехал он на один день, я уже не помню, по каким делам. И вечерам уезжал. Бабушка загрузила ему машину всеми нашими гешмаками. Он сел за руль, помахал рукой, начал заводить машину и… машина не завелась. Я замер. И стал ожидать, расправы инженера с мелким неисправностями. Он вышел из машины, открыл капот, склонился над ним и растерянно сказал:
— Сел мотор!
— Вос? (Что? — идиш) — растеряно переспросила бабушка.
— Что будем делать? — спросила жена дяди Шмерки. — Останемся здесь ночевать?
— Не знаю, — сказал дядя Шмерка и задумчиво отошёл от машины.
Бабушка посмотрела на папу.
— Исаак, вос кэн махн? (Исаак, что можно сделать? — идиш.)
Спросила с уверенностью, что папа из любой ситуации найдёт выход.
И папа нашёл: взял велосипед и поехал на другой конец местечка к своему брату Лазарю, который работал шофёром. Где-то минут через двадцать прикатил с ним на его старом-престаром газике. Дядя Лазарь поздоровался со всеми. Подошёл к машине, что-то там подкрутил, потом повернулся к дяде Шмерке и сказал:
— Можете ехать! Всё будет работать. Как часы!
— А что там было? -поинтересовался дядя Шмерке.
— Чепуха! Винт отвинтился.
— И не надо машину в ремонт? — уточнил инженер.
— Не надо, — сказал дядя Лазарь, и вернулся в свою колымагу.
Колымага закашляла, загрохотала, задымила и поехала.
Дядя Шмерка снова сел в свою машину, снова помахал нам рукой, и они поехали.
Мы все долго махали им вслед руками, пока машина не исчезла за поворотом. И вместе с её исчезновением, исчезла моя мечта стать инженером. Я понял, что не каждый инженер Сайрус Смит! И понял, что Жюль Верн фантаст!

*

Мой самый любимый писатель-фантаст — это Станислав Лем. А самая любимые его книги — это «Сказки роботов», «Кибериада» и «Звездные дневники Ийона Тихого». Эти книги перечитывал множество раз и буду перечитывать столько же. Когда мне весело или грустно, со мной всегда гениальный изобретатель Трурль и его друг Клапауция, путешественник в невероятное Ийон Тихий и мудрые сказки роботов….
Станислав Лем. Еврейский мальчик, родившийся во Львове, в семье врача Самуила Лема и Сабины Волер. В школьные годы вундеркинд и во взрослые годы гений. Во время оккупации Львова немцами, семья Лема сумела получить поддельные документы и стать поляками, избежав участи евреев Львова, погибших в гетто. Все родственники Лема в Польше были убиты. А Лемы оставили национальность поляка за собой навсегда. И никогда в многочисленных интервью Станислав не касался этой темы. Кстати, он обладал удивительным свойством всегда говорить только чистую правду, замалчивая темы, о которых не хотел говорить.  После войны он переселился в Краков, и никогда не вспоминал о своём еврейском происхождении, ухитрившись в прекрасном романе о львовском детстве «Высокий замок» превратить эту часть своей биографии в иллюзию догадок для читателя. Учёба в Ягелонском университете не дала ему профессию врача, но познакомила с сокурсницей Барбарой Лесняк, которая училась на рентгенолога, и которая стала врачом, в отличие от своего мужа Станислава Лема, который не захотел избрать себе поприще военного врача и отказался от выпускных экзаменов.  Лем стал писателем.
Первый роман Станислава Лема «Астронавты» принес ему успех. Но на последующие издания этого романа издатели выбивали права всегда с большим трудом, ибо, как говорил Лем, в этом романе он ещё не был Лемом. Лемом он стал с публикацией «Возвращения со звёзд».
После этого романа мир фантастики открыл для себя мудрого писателя-философа, с удивительным разнообразием творческих возможностей, гения, которого слава, как каждого гения, обходила стороной.
«Солярис», «Эдем», «Непобедимый», «Глас Господа», «Маска», «Кибериада», «Сказки роботов», «Звездные дневники Ийона Тихого», «Рассказы о пилоте Пирксе», футурологические размышления и просто размышления…. Каждая книга — это открытие Вселенной. О любой книге, написанной Лемом, можно сказать, что это книга гения. Как и у каждого гения у него были свои маленькие причуды: он любил говорить об автомобилях, очень любил сладости и в его кабинете всегда можно было найти халву и марципан в шоколаде. Он любил Бетховена и Битлз, и был поклонником Джеймса Бонда.
Всегда помню его слова:
«Если не можешь что-то делать хорошо, то не нужно этого делать вовсе».

*

Впервые о Дугласе Адамсе я узнал от сына. Он над чем-то работал на компьютере и одновременно слушал в наушниках что-то. При этом часто улыбался и даже смеялся вслух.
— Что ты слушаешь? — спросил я.
— Путеводитель по Галактике автостопом, — сказал он и уточнил: — Радиоспектакль BBC. Потрясающе смешной.
— И книга такая есть? — спросил я.
— Да, — сказал сын.
И подойдя к книжной полке, на которой стояли его английские учебники, снял с нее громадную книгу The Ultimate Hitchhker’s Guide. Шесть историй Дугласа Адамса.
Так пришел ко мне замечательный мастер юмористических фантастических произведений английский фантаст Дуглас Ноэль Адамс. Надо сказать, что в литературу он пришел с радиопьесы, которая имела невероятный успех.   Путеводитель по Галактике собрал все премии, существующие в англоязычных странах. Идея написать путеводитель по Галактике пришла к Адамсу в поле, возле Инсбрука в Австрии, где он ночевал, глядя на звёзды, так как у него не было денег, чтобы оплатить отель. Вместо подушки у него под головой лежал зачитанный «Путеводитель по Европе», найденный им в какой-то мусорнице.
Успех радиопьесы привёл Дугласа к одноимённой книге, которая также стала сразу бестселлером, и Дуглас Адамс стал самым молодым писателем, получившим Золотое перо за продажу миллиона книг! Книга английского автора попала в The New York Times bestsellers list, впервые после Яна Флеминга, автора Джеймса Бонда. Вдохновлённый успехом книги Дуглас Адамс пишет продолжение своего путеводителя: «Ресторан в конце Вселенной», «Жизнь, Вселенная и всё остальное». И продолжения имеют такой же головокружительный успех и у читателей, и у критиков, как и первая книга. И тогда Адамс продолжает свои истории. Надо сказать, что кроме желания самого автора, к этому призывали его и издатели. Пишет четвёртую книгу «Всего хорошего и спасибо за рыбу». И завершает серию пятой книгой «В основном безвредна». После в его рукописях был найден рассказ «А вот ещё», который стал бонусом для фанатов «Путеводителя». Невероятно, что редко удается писателям, все книги серии написаны блестяще. Они наполнены потрясающими философскими шутками, классическим английским юмором, и путешествие по Галактике, подобно путешествиям Джерома К. Джерома по миру, остроумно и привлекательно.
Очень остроумный человек, Дуглас даже о своей женитьбе в автобиографии, которая сопровождает все выпуски его книг написал, что живет с дамой-адвокатом и компьютером Apple Макинтош. Этой дамой-адвокатом была его жена Джеймс Белсон.
Творчество Дугласа Адамса не ограничилось путеводителями. Им написано ещё несколько очень интересных книг, но похождения Артура Дента, дом которого сносят, чтобы проложить какое-то никому ненужное шоссе, а потом сносят всю планету, чтобы проложить никому не нужный гиперпространственный маршрут, стали главными его книгами. И заняли 24 место в списке величайших книг столетия. Неплохое место!

*

— Нельзя укрываться от дождя под чужим навесом, — говорил замечательный японский писатель-фантаст Кобо Абэ.
Спорный вывод. Хотя я никогда не пережидаю дождь. А иду в дождь.
Но книги Кобо Абэ — это его собственный мир, и он выбирает для своих героев всегда чужой навес, через дырки которого без остановки льёт дождь времени. Даже не дождь, а ливень и град. Этот навес не укрывает, а заставляет почувствовать холод и горечь бытия. Он заставляет побыть под контрастным душем жизни. Одних этот душ закаляет, других ломает.
На японском языке имя писателя звучит как Кимифусо. Кобо — это произносится на китайский лад. Ибо детство писателя прошло в Китае, в Мукдене, где отец его занимался медициной в университете. Кобо Абэ в начале тоже думал стать врачом и даже проучился несколько лет на медицинском факультете, так и не став врачом, ибо литература победила в нем семейную традицию.  И, может быть, знакомство с медициной заставила писателя применять контрастный душ для лечения души своих героев.                      Я написал слово писатель-фантаст и задумался. Ибо фантастика Кобо Абэ не классический мир фантастики. Это Кафка, Гарсия Маркес, Борхес, Гоголь… Это мир фантастики, живущий параллельно с нашим реальным миром, пересекающий его, и остающийся в нём, как совсем не инородное тело. 
Я помню, как дедушка принес из библиотеки «Женщину в песках», в которой фантастика — это только место действия, да и то условно, ибо в жизни бывает всякое. Герой посажен в яму, чтобы спасать деревню от засыпающего её песка.  Он винтик. И рядом с ним ещё один винтик — женщина. И им надо решить крутится винтикам в одну сторону или в разные. Удивительная философская притча о выборе человеком своей судьбы.
Романы Кобо Абэ — это философская интеллектуальная проза, заставляющая читателя пробираться к пониманию самого себя через судьбы непростых героев его романов.
Написал он совсем немного книг. Но каждая стала классикой не только японской литературы, а мировой. И, конечно, фантастика, обрела в его творчестве одну из своих вершин. Опять написал слово фантастика, ибо всё-таки все антологии японской фантастики не обходятся без произведений Кобо Абэ.

*

В моём детстве самым популярным фильмом был «Тарзан» с Джонни Вайсмюллером в главной роли. Говорили, что этот фильм был трофейным.
Гортанный крик Тарзана звучал от Москвы до самых до окраин, а обезьяна Чита была любимицей всех. Если бы тогда появилась на книжных полках книга Эдгара Берроуза о Тарзане, я уверен, она бы стала самой любимой книгой всех мальчишек, да и девчонок тоже. Ибо в ней были приключения и любовь.
Но книга пришла уже к повзрослевшим мальчишкам, видевшим фильм. И, честно скажу, я прочитал в ней несколько страниц и остановился, чтобы осталось во мне впечатление о фильме.
Когда мы приехали в Америку, все знакомые советовали смотреть все сериалы подряд, чтобы привыкнуть к языку, ибо наш английский был «бритиш», а нужен был его американский вариант. И мы прилипли к старенькому маленькому телевизору, который дали нам родственники.  Как раз в это время шел по телевизору новый сериал о Тарзане, сделанный с возможностями современного кинематографа. Я обрадовался, но радость была недолгой: сериал не тронул меня, ибо на соседнем канале шел «Супермен», и это было уже круче.
Но в литературу и кинематограф Эдгар Райс Берроуз пришел вовремя. Начало двадцатого века. Громадное количество журналов, борющихся за читателя. Бизнесмену-неудачнику Эдгару Берроузу нужны были деньги, чтобы накормить семью. И ему приходит мысль написать что-нибудь и хотя бы этим заработать деньги.
— Я писал не потому, что имел какое-то внутреннее побуждение или страсть к писательству. Я писал потому, что у меня была жена и дети, комбинация которых не может обходиться без денег, — честно признался он в одном из интервью.
И, конечно, он посылает свой первый фантастический роман о Марсе в журнал, который платит самые большие гонорары. И в который раз хочется вспомнить добрым именем американских редакторов, каким-то третьим чутьем чувствующих, что надо читателю. Открывателем Берроуза стал Томас Меткаф. Прочитав рукопись, он выплатил автору 400 долларов — это было очень много в 1911 году! И тут же отправил роман в печать. За марсианскими историями пришел «Тарзан». На гонорары от книг Берроуз купил ранчо в Калифорнии, назвавши его Тарзания. И, надо сказать, что это был идеальный автор массовой литературы: писал очень быстро, придумывал невероятные сюжеты, которые можно было превращать в книжные сериалы, и, самое главное, все написанное исчезало из полок с той же быстрой, как писалось.
Вспоминая Эдгара Берроуза, обязательно надо вспомнить Рэя Брэдбери, который сказал, что благодаря фантастическим романам Берроуза, он начал писать фантастику, и истоки его «Марсианских хроник» в них.
Уже за это можно сказать Эдгару Берроузу спасибо, а лучше всего, сложив руки ладошками, издать знаменитый крик Тарзана. И вспомнить детство.

* 

Перечитываю рассказы американского фантаста Альфреда Бестера. Их у него совсем немного по сравнению с его собратьями по перу, и чтобы пересчитать его романы вполне хватит пальцев одной руки. Но каждое произведение — это классика фантастики, написанное в фирменном бестеровском стиле.
Бестер родился на Манхэттене, в семье евреев-мигрантов в первом поколении: отец Джеймс, владелец обувного магазина, приехал в Америку из Австрии, а мать Белла из России. Сам Элфи, как называли его родители, когда его спрашивали о национальности, говорил, что он американец. Он и был американцем, сыном века джаза, как образно назвал время Великой Депрессии Скотт Фитцджеральд. И фантастика Бестера — это фантастика в джазовом ритме: пляшущая, ироничная, искрометная. Альфред с детства был фанатом фантастики, которая, как раз в тридцатые годы завоёвывала себе пространства в мире литературы. Первый рассказ Бестер написал, будучи студентом и отнёс его в самый популярный тогда журнал фантастики Thrilling Wonder Stories. Говоря об американской литературе, часто вспоминаются её редакторы. Ибо они по праву создали эту литературу своим доброжелательством, помощью, чутьём на настоящую литературу. И таким редактором стал для Бестера Морт Вайсингер. Он буквально переписал рассказ молодого автора, пройдя с ним по каждому предложению и вдобавок посоветовал начинающему автору подать рассказ на конкурс, который проводил журнал. И Альфред Бестер стал победителем этого конкурса, а рассказ «Неверная аксиома» стал классическим рассказом американской фантастики.
Альфред Бестер написал очень, очень мало.  И когда один из его романов прошёл совершенно не замеченным ни читателями, ни критиками, он прекратил писать романы. Этот роман стал последним его произведением. Для того, чтобы бросить писать, нужен был характер. И он у Бестера был.
Сорок лет в фантастике, премия Хьюго, премия Небьюла, титул Грандмастера и… менее десятка книг. И грустные слова, о том, что «гений — это такой человек, который идёт к истине обязательно неожиданным путём, ну, а в обычной жизни неожиданные пути, как правило ведут к неприятностям».
Рассказы Бестера стоит перечитать. Их мало. Капелька времени, потраченная на них, я уверен, останется в памяти океаном.

*

На моей полке фантастики самое большое место занимают три тома научно-фантастических рассказов Айзека Азимова.
Удивительные метаморфозы с произношением имён в Америке: два еврея-литвака с одинаковыми имена вошли в американскую литературу разными именами: Исаак Башевис Зингер остался Исааком, а Исаак Азимов стал Айзеком. У нас в Краснополье был Айзек, но он и в паспорте был записан Айзеком, в отличие от моего отца Исаака. Да и фамилия, благодаря языку, как говорил в одном из интервью писатель, превратилась в Америке в Азимов, хотя отца в Петровичах звали Юда Озимов. Кто мог подумать, что сын мельника то ли из маленького местечка, то ли из деревни с обыкновенным названием Петровичи, Исаак Юдович Азимов в три года переедет в США, как он шутил, переплыв океан в чемодане, у него начнется сладкая жизнь, так как его родители откроют в Бруклине кондитерскую лавочку, и он станет знаменитым писателем Айзеком Азимовым и сформулирует знаменитые Три Закона Роботехники. Это не технические законы, а философские, этические нормы поведения роботов. Законы на все времена.  Его рассказы о роботах одни из моих самых любимых. Слова Я-РОБОТ, благодаря Айзеку Азимову, стали рядом со словом Я-ЧЕЛОВЕК! 
Но несмотря на мою любовь к рассказам о роботах, чаще всего я перечитываю его рассказ не о роботах, а о путешествии во времени, рассказ о человечности и о любви – «Уродливый мальчуган». 
Я помню последнее предложение этого рассказа:
Стасис был прорван, и комната опустела.
Я впервые прочитал это рассказ в «Смене», и тогда, прочитав его подряд несколько раз, решил никогда не оставлять читателя в своих рассказах без надежды. Никогда!
И, как мне было приятно прочитать недавно, что этот рассказ был самым любимым и для автора.
Замечательный писатель, работающий в самых разных жанрах Айзек Азимов, писал всё, как он говорил, что его интересует. Научно-фантастические романы о детективе Эладж Бейли и его помощнике-роботе, цикл романов о космическом рейнджере, панорамные романы о будущем, рассказы о роботах, написал громадное количество научно-популярных книг, включая «Историю США» и «Историю Англии», университетские учебники…  В пять лет он пошел в школу, а в двадцать восемь защитил докторскую диссертацию по биологии. Если перечислять книги Айзека Азимова, то получится ещё один большой том. Но для меня всегда в фантастике самое любимое-это рассказы. И именно рассказы Айзека Азимова для меня — это идеал научно-фантастического рассказа. Именно НАУЧНО -фантастического рассказа. Ибо его фантастика — это гимн всепобеждающей науки. Мне запомнилась формулируемая им аксиома: «Существует единый свет науки, и зажечь его где-либо означает зажечь его везде»!
Как ждет в наши дни этот свет человечество!

*

Беру ещё одну книгу с моей полки фантастики. Рэй Дуглас Брэдбери. Как-то он сказал о своих книгах, что пишет, про то, что не может случиться.  И уверенно добавлял, что благодаря этому у этих книг будет долгая жизнь — они как греческий миф, а мифы живучи. Но, наверное, главная живучесть его книг — это удивительный поэтический талант писателя. Критик David Mogen очень образно определил главную сущность его таланта, как «счастливое поглощение жизненного опыта». Его рассказы, как акварели: в них все воздушно и туманно. Он не стремился сделать законченный сюжет, не пытался построить классический американский рассказ с неожиданной концовкой, ему не нужно было правдоподобие, ему нужно настроение, эмоции, но не действие. И может поэтому его поклонники — это люди, познавшие жизнь.
Как и его старые читатели, он очень осторожно относился к бытовым научным новинкам и в жизни почти никогда ими не пользовался. Он в чем-то боялся их.
Это был очень книжный человек, и книги дали ему образование, как он говорил, библиотека была его университетом, и жену, он встретил среди книг: Маргарет Маклюр работала в книжном магазине продавщицей. Он всегда с улыбкой рассказывал, как сделал предложение Маргарет: «Все ее друзья говорили: «Не выходи замуж за Рэя, он затащит тебя в никуда». А предложение ей я сделал так: «Мэгги, я собираюсь на Марс и Луну. Хочешь со мной?» И она ответила «Да». Это было лучшее «да» в моей жизни.»
Лучшей своей книгой он считал «Марсианские хроники», а известность ему принес роман «451 градус по Фаренгейту», который впервые был напечатан в Playboy. А мой самый любимый его роман «Вино из одуванчиков».
Я открываю книгу и погружаюсь в мир Рэя Брэдбери.
«Утро было тихое, город, окутанный тьмой, мирно нежился в постели».

*

Подхожу к книжным полкам. И вспоминаю слова Клиффорда Саймака (под этой фамилией, благодаря переводчикам, знают замечательного американского фантаста русскоязычные читатели, а для американцев он Клиффорд Симак): «Выстроившиеся на полке книги — это толпа друзей, даже и не книг вовсе, а мужчин и женщин, беседующих со мной вопреки разделяющим нас пространствам и временам». 
Беру с полки любимые книги и разговариваю с ними, как с друзьями. Романы Клиффорда, или как называл его Азик Азимов, Клиффа, мои друзья.
Клиффорд Симак — это одна из больших фигур золотого века американской фантастики. Сейчас фантастика расслоилась на два потока: научную фантастику и фэнтези. Не знаю, хорошо это или плохо. И вообще, это гамлетовский вопрос, который, я думаю, не имеет ответа. Одним нравится одно. Другим другое. В моём детство была научная фантастика, и я верил ей. Фэнтези не надо верить. Её просто надо любить. Клифф работал в обоих направления фантастики.  Кстати, фэнтэзи пришло ко мне с «Городом» Клиффорда Симака.
Сейчас я с удовольствием перечитываю романы Симака. «Город», «Заповедник гоблинов», «Вся плоть -трава», «Пересадочная станция»…
Помню его рассказ, прочитанный давно-давно, в детстве, в журнале «Знание -Сила». Рассказ назывался «Однажды на Меркурии». Меня тронуло обыденное начало рассказа:
«Старый Криспи сидел в контрольном отсеке и вдохновенно пиликал на визжащей скрипке».
И я понял, что обрёл ещё одного друга.

*

Когда-то замечательный фантаст Роберт Шекли сказал, что только фантастика дарит творцу полную свободу. И именно эта свобода позволила Шекли создать мир О. Генри во множестве своих рассказов. Если бы это произошло в обычной реалистической прозе — это было бы повторение. У Роберта Шекли это создание своего мира. Неожиданность концовки, великолепный диалог и парадоксальность ситуации дали возможность Шекли стать любимым фантастом читателей всего мира. Он пришел в литературу вовремя (как часто для писателя слово «вовремя» решающее), когда журналам не мешало телевидение, и рассказ был чуть ли не главной изюминкой в американских литературных журналах. Как сказал ему один из известных издателей, я куплю каждое ваше слово, потому что я продам всё, что вы ни напишите! Но это счастливое время прошло. Роберт Шекли стал приспосабливаться ко времени. Начал писать романы.
В романах он был намного слабее, чем в рассказах, как и О. Генри. О. Генри попросту не тратил на романы время. И спасибо ему за это. Шекли тратил на это время. И… забирал его у своих гениальных рассказов. Рассказов он написал много, но мог бы написать больше.
Его рассказы одновременно смешные и грустные. И это, наверное, говорила в нем еврейская душа бруклинского мальчишки, рожденного в семье иммигрантов из Польши.
Сейчас в американской фантастике новые имена. Но у тех, у кого на полках стоят книги Роберта Шекли, они не покрываются пылью. 

*

Увесистый том рассказов американского фантаста Уильяма Тенна стоит у меня на полке рядом с книгой его друга фантаста Роберта Шекли.  Уильям Тенн — это псевдоним Филипа Клосса, сына еврейских иммигрантов из Российской империи. Родился он в Лондоне в семье обыкновенного жестянщика и в полтора года переехал в Нью-Йорк, в Бруклин. Во время войны служил в армии США, а после большую часть своей жизни преподавал английскую литературу в Университете штата Пенсильвания, жил со своей женой Фрумой и любимыми кошками в пригороде Питсбурга, и писал гениальные рассказы, полные оптимизма, веселья и, как это ни удивительно, воспоминаниями детства. За всю свою жизнь Уильям Тенн написал всего лишь два романа и те лишь повторение его рассказов. А вот рассказов он написал великое множество, и при этом, как он шутил, не мог отличить осциллограф от индикатора. То, что он создал в жанре сатирической научной фантастике это Гималаи по сравнению с тем, что создали фантасты этого жанра во всём мире. Нет такой темы, которую бы не затронул в своих фантастических рассказах Тенн.  И волей-неволей все фантасты идут по его тропинкам.
Как заметил мой друг, звездный путешественник, реб Товье бен Ицхок, открывший евреев во многих созвездиях, пальму первенства в открытии евреев на Венере он отдаёт Уильяму Тенну, и об этом записано в его многотомном труде о межпланетном исходе евреев и неизвестных ранее коленах Израилевых (см. рассказ У. Тенна «Таки у нас на Венере есть рабби»).

*

Беру в руки сборник рассказов Альфреда Элтона Ван Вогта «Черный разрушитель». Как ни удивительно, но этот огромный сборник его рассказов носит название его первого рассказа, который своим появлением сразу показал, что в мир фантастики пришел мастер. До этого рассказа, он предлагал журналу другой рассказ, но его предложили автору доработать, от чего начинающий писатель решительно отказался и заменил его новым рассказом.
Альфред родился в Канаде, в семье голландцев, в молодости перепробовал множество профессий и в 27 лет дебютировал в престижном журнале фантастики рассказом, на который обратили внимания любители фантастики. В это же время он переезжает в Америку и становиться одним из ведущих фантастов в совсем не простую эпоху золотого века американской фантастики. Надо заметить, что романами он прославился ещё больше, чем рассказами, но для меня главное в фантастике рассказ, и люблю я Ван Вогта именно за них. Для меня он выделяется из всех фантастов личными идеями и дерзостью мысли. Он труден для переводчиков, ибо писал рубленными фразами, опуская описание и характеристику героев. Главное в его рассказах -действие. И именно действие раскрывает нам и сюжет, и характер героев. Но не до конца, давая читателю самому додумывать авторские мысли, задуматься над ними.
Альфреда Ван Вогта называли Бальзаком фантастики. Странное сочетание. Но писатель признавался, что, как и Бальзак, включал в создаваемую историю «все бродящие в голове в данный момент мысли. Частенько бывало, что они, казалось бы, никак не к месту, но поразмышляв, я всегда находил тот угол, под которым их можно было использовать».
Так возникали безумные идеи Альфреда Ван Вогта, его буквально сказочные монстры, удивительные монархии, перебравшиеся из сказок в мир фантастики. Мир Ван Вогта странен, но эта странность, которую Станислав Лем назвал «фантасмагорической акробатикой, которая иногда очаровывает читателя». Не забудем про слово ИНОГДА!

*

Снимаю с полки книги Майкла Крайтона. Нет, я их не перечитываю, а просто вспоминаю. Ибо я их помню.
Даже тот, кто не слышал имя этого американского фантаста, я уверен, знает его книги, благодаря потрясающему фильму «Парк Юрского периода» Стивена Спилберга. Как шутил режиссер, талант Майкла сопоставим с размером динозавра.
Он с детства мечтал стать писателем. И для это поступил в Гарвард на факультет филологии. Но все его эссе, как он ни старался, получали очень низкие оценки, а стиль письма признавался невыразительным, если не сказать совсем плохим. И тогда Майкл выдаёт эссе Джорджа Оруэлла за своё и передает его на суд своих учителей. И опять «его» работа получает самую низкую оценку, даже низшую, чем его собственные работы.  И Крайтон понимает, что филология Гарварда не приведет его в мир литературы.
Он поступает на факультет антропологии в Кембридже и блестяще заканчивает его! Ура! В мир пришел талантливый антрополог. Но Крайтон делает еще один неожиданный поворот в своей судьбе и защищает диссертацию по медицине, вернувшись в свою первую альма матер Гарвард. Он занимается биологическими исследованиями. И, постигнув мир вирусов (написал это слово и вздрогнул!), пишет свой первый настоящий фантастический роман «Штамм «Андромеда». И мир узнает нового автора — Майкла Крайтона. До этого он подписывался псевдонимами, в которых обязательно было слово Длинный. Он ведь и вправду был очень высокий — два метра шесть сантиметров, как гордо он сообщал всем.
Его фантастика в наше тяжелое время очень современна. Это всегда борьба за выживание с нападающими на Землю болезнями, с ошибками, рождающимися в биологических лабораториях, ставящими человечество на грань выживания. Но всегда книги Майкла Крайтона заканчиваются победой Человека! И это то, что нам надо сейчас!
И хочется именно сейчас, когда миллионы врачей борются за жизни, вспомнить поставленный по его сценарию телевизионный сериал «Скорая помощь», получивший множество премий «Эмми»! Эту песню песней врачам, медсёстрам, нянечкам, всем, всем ежедневно сражающимся за жизнь человека. Этот сериал породил множество подражаний во всем мире. Но он был первым! Писатель всегда гордился этим сценарием, гордился, что он первым открыл эту тему в телевизионном сериале!
Держу томики Крайтона и вспоминаю. И надеюсь, и верю…