Татьяна Дагович. Растения цвета любви. «Литературное бюро Натальи Рубановой» / «Издательские Решения», 2020.
«Литературное бюро Натальи Рубановой», словно парашютистов в тыл врага, запускает авторов: Андрей Бычков, Наталия Гилярова, автор этих строк… Один из «засланных казачков» — Татьяна Дагович. Раньше бы написали: идеологическая диверсия. Потому что книги и авторы своеобычные, оригинальные, но их не ждали. Книжный (либо шире — литературный) рынок поделен на секторы, жанры, тусовки, премии и т. д. Мест нет! Иногда просветительство Рубановой напоминает сеятеля из некрасовского стихотворения:
Сеятель знанья на ниву народную!
Почву ты, что ли, находишь бесплодную,
Худы ль твои семена?
Робок ли сердцем ты? слаб ли ты силами?
Труд награждается всходами хилыми,
Доброго мало зерна!
Где ж вы, умелые, с бодрыми лицами,
Где же вы, с полными жита кошницами?
Труд засевающих робко, крупицами,
Двиньте вперед!
Сейте разумное, доброе, вечное,
Сейте! Спасибо вам скажет сердечное
Русский народ…
Сегодня эта формула звучит, словно анекдот. А меж тем книги — хорошие.
Итак, Татьяна Дагович, сборник рассказов «Растения цвета любви». Цитата первая: «Она без одежды. Её тело красиво. Красота ощущается приятно — особенно если вдохнуть и вытянуться, закинув руки. Голое тело выглядит чужим. Никогда не видела его таким при дневном свете, тем более не рассматривала…»
Она — Хевва, хотя, конечно же, Ева, до грехопадения, место действия — рай. Но рай своеобразный, не евангельский, а уже обжитый людьми, поэтому со всеми, как говорится, вытекающими: автомат с напитками, презервативы. Дагович мифологизирует или демифологизирует миф: это интересно. Впрочем, где же Адам? А вот: «Он, как и она, без одежды. Он не возбуждён. Хевва прячется за стволом тюльпанового дерева. Выглядывает осторожно. Мужчина тоже смотрит на неё». Миф сплетается из подручного материала. Но поскольку Татьяна Дагович — филолог, материал этот не случайный, довольно пестрый и непростой.
Вот фрагмент из интервью с автором: «Особенно близок всегда был Франц Кафка… Сейчас мне самой трудно разобраться в этих следах, можно просто назвать некоторые (но не все) важные для меня имена, не соблюдая ни хронологии, ни географии: Борхес, Сэмюэл Беккет, Платонов, Маркес, Чехов, Лагерквист, Петрушевская, Достоевский, Ле Клезио, Нарбикова, Гессе… Кроме того, очень люблю «первородную» литературу: мифы, эпос, сказки и предания разных народов…»
Из этой же породы и «Северные моря», переосмысленная сказка Андерсена «Русалочка»: «Излишне напоминать, что без фантазии Андерсена и фонарей Кусто ничего особенно праздничного в этих заросших глубинах нет — холодно, пасмурно, слабый блеск рыбьих глаз — жизнь как жизнь».
Один, наверное, из самых пронзительных рассказов сборника — «Богородица Горная». Рассказ напоминает по своей трогательной наивности и драматизму святочные рассказы: «Она вышла на двор. Ущербная луна висела низко и неподвижно над тёмными деревьями. Вдали, среди гор, была спрятана церковь Богородицы Горной. Отсюда не видно. Марион долго стояла и ждала — когда Богородица сжалится над ней и поможет заплакать».
Татьяна Дагович удачно сочетает в своем творчестве легенду, быль, гротеск и некую душещипательность, и поэтому «мертворожденная» ткань произведения, выдуманная и надуманная, вдруг волшебным образом оживает. Наверное, только женщине-писателю это и под силу. А еще ей по силам подлинный эротизм: ненавязчивый, а тоже словно бы вылепленный из древней глины. Автор мнет и лепит своих героев старательно и страстно: «И, словно она ответила «можно», холодные ладони ложились ей на грудь, а слюна превращалась во рту в гранатовый сок, и они кусали губы друг друга под непонимающими взглядами теней, оставив троны, найдя себе ложе на дымных камнях. Он раскрывал её осторожно, как цветок, снизу вверх, стопы, лодыжки…»
Женское начало в авторе соприродно творцу. Она творит своих героев, как будто платье кроит. У мужчин все жестче. В так называемой мужской прозе главное чаще сюжет: прочный и основательный каркас.
А у Дагович — половодье чувств. Сюжет здесь вторичен. Сюжет — необязательная, неосновательная приправа к ее мировосприятию. И даже в рыцарском романе «Юность зеленого рыцаря» сюжет не главное:
«— Поцелуй меня.
И рыцарь посмотрел на кофточку, в вырезе которой сладко колыхалась жемчужинка. По удерживающей жемчужинку цепочке он поднял взгляд, потом посмотрел даме в глаза и ответил:
— Милостивая госпожа, просите меня о чём угодно, только не об этом: я посвятил свою жизнь Пресвятой Деве и дал обет не целовать женщин.
— Жаль, — отозвалась милостивая госпожа, по-прежнему погружённая в созерцание телефона».
Дон Кихот и Дульсинея, заброшенные в XXI век… Главное в рассказах Татьяны Дагович — вот это самое: «растения цвета любви», игра света и тени, мифа, вымысла, реальности, ярких красок и полутонов. Увлекательное путешествие по мифам и жанрам.
Ниоткуда с любовью!
Если мы где-то пропустили опечатку, пожалуйста, покажите нам ее, выделив в тексте и нажав Ctrl+Enter.
