E. Tverskaya

Елена Тверская ‖ Ключи от всего

 

 

***

Чтоб тебя любили,
надо быть спокойным,
для себя — печальным,
для других — прикольным.

Можно старожилом,
можно новоселом,
внутренне унылым,
а на вид — веселым.

Чтоб твои печали
мир не удручали,
без того хватает
на весь мир печали!

 

***

Кто ошибался, и жестоко,
Кто верил в несколько начал,
кому прекрасного далека
никто с утра не обещал,

Тому такая участь, братцы:
судьбы не зная наперед,
до самой смерти сомневаться,
а там — кто скажет, как пойдет?..

 

***

Когда мы уйдем, несуразно одеты,
в свое ничего,
кто в доме отыщет зарытые где-то
ключи от всего?
От склада продуктов,
от ящичков мелких,
закрытых шкафов,
от старых тетрадок,
где с совестью сделки
торчат среди слов,
От детства, от зрелости,
от умолчаний,
от сути вещей,
от старости поздней,
от воспоминаний
о связке ключей.

 

Весеннее

С тех пор, как жизнь ушла вперед,
Да за вторую треть,
Я не хочу на циферблат
И в зеркало смотреть.

И там, и там всего одно
Начертано: под нож
Пошла секунда, жизнь прошла,
И снова не начнешь.

Зато в раскрытое окно
Посмотришь, и опять
Там то светло, а то темно,
И тянет повторять.

 

Ангел улетает

На Земле не пригодился,
Покидаю сей предел.
Как тут шутят: мент родился,
Или ангел пролетел.
Вот, заканчиваем службу,
Переводят далеко.
Люди, их любовь и дружба —
Я б остался тут легко.
Прежде наши знать не знали
И не верили себе,
Что земной сыграет ангел
На кларнете и трубе.
Нашей музыки небесной
Полюбить я не сумел.
К музыке земной, чудесной
Всей душою прикипел.
Но приказ нам дал Всесильный,
И перечить не могли.
Слава Богу, целы крылья,
Отбываем мы с Земли.
Тут от ангелов нет толку,
Тут вам, братья, не в раю,
У одной картины только
Свесив крылья постою.
Да припомню по дороге
две-три песни из земных,
Чтоб в галактиках далеких
Подобрать по слуху их.

 

***

В стихах все ищут вертикали,
а мне милей горизонталь,
чтоб не биндюжники вставали,
а в сердце высохла печаль.

Чтоб утешение простором
и временем пришло к душе,
и не было нужды в моторах,
стальных крылах и анаше.

И нет нужды в перевороте,
в крутых коленцах, боже мой,
в возгонке, вертикальном взлёте —
когда летаешь над Землёй.

 

 

***

Мне снилось, что у нас в гостях
Полно народу, и летят
Их поздравления подряд
К некруглой годовщине;
Как в Вуди Аллена кино,
Все шутят или пьют вино,
Ни о каких еще смертях
Нет речи и в помине.

Мне снился яркий летний день,
Недавно отцвела сирень,
Лежала кружевная тень
На лбах друзей, подружек…
Подушку выше подниму,
Другую посильней сожму,
Чем одиночее постель,
Тем больше в ней подушек.

 

El Camino

Каждый раз удивляюсь,
проехав мимо:
на три этажа подросла
наша El Camino,
и платаны достигли крыш
и шумят как камыш.
Вот и школа, в какую ходил малыш,
переехала, сохранив лишь имя.
А кино CineArts, куда со своими
приходили друзьями
по выходным,
станет офисом дорогим.
И спортклуб, куда мы однажды с тобой
записались, но не ходили,
тоже нынче переместили,
поменяв плакат на другой.
Все меняется, дорогой.
Скоро паспорт мне менять
на бессрочный;
Я на фото себя узнаю не очень.
Не дай бог, отберут права.
Но пока я еще жива,
Те места, где мы вместе с тобой бывали
( даже если их нынче позакрывали),
местом памяти служат мне,
постоянны вполне.

 

The Sound and the Fury

Это повесть, рассказанная кретином, полная шума и ярости, но лишенная смысла.
                                                                                         В. Шекспир

Мы прошли между струй,
Мы прочли между строк,
Нас столица кусала за мягкий бочок,
Мы из песни узнали, что есть только миг,
А о прошлом узнали из книг,
Где кулак и Гулаг, кто не внутренний враг,
Тот — враг внешний,
И это — затакт.
А потом, как прозрение, были азы,
Были ласточки с речки Янцзы.
Мы летели на Запад, зажав в кулаке
Шум и ярость, перке на руке.
И хвалили судьбу: обошлись без войны!
Но Бычок по доске докатил до стены,
Но Волчок пробирается в сны.

 

***

Расцвел миндаль, и пахнет медом,
И пчелы трудятся над ним,
И я соседским огородом
Бреду за запахом живым.
Весна накатит и откатит,
То дождь, то солнце на лице.
Дитя на ярком самокате
Почти на каждой улице.
О том, что сумрак есть на свете,
Напоминает мне весна,
А ей плевать на лихолетье,
Как и в любые времена.
Мол, сами заварили кашу,
Так не пеняйте на меня,
Я что умею, то и крашу
В цветное или в зеленя.
Весна сбивает ударенье,
И жалом проникает в кровь,
И быстрое стихотворенье
мне оставляет, как любовь.

 

 

 

©
Елена Тверская — родилась в Москве, с 1989 года живет и работает в Пало Алто, Калифорния. У автора вышли три сборника стихов — «Еврейская елка» (Москва, 2007, совместно с Ириной Гольцовой), «Расширение пространства» (Москва, «Водолей Publishers», 2007) и «И вся любовь» (Нью-Йорк, Littera Publishing, 2019). Подборки стихотворений были опубликованы в журналах «Крещатик», «Новый берег» «Интерпоэзия», «Артикль». Была победителем международного конкурса поэзии им. Гумилева «Заблудившийся трамвай» (2008 г.). Переводы Елены Тверской из У.Х. Одена вошли в антологии «Век перевода» и «Семь веков английской поэзии» под редакцией Евгения Витковского.

 

Если мы где-то пропустили опечатку, пожалуйста, покажите нам ее, выделив в тексте и нажав Ctrl+Enter.

Loading

Поддержите журнал «Дегуста»