«Внутрь» — это в душу

 

Из серии «Долгое послевкусие»

Прозвище Хойти-Тойти — слона с пересаженным человеческим мозгом из одноименной повести Александра Беляева — переводится как «Ну и ну!». А Бобо наверняка происходит от эквивалентного на детском языке «больно», «болит»: бо-бо. И весь роман Линор Горалик «Бобо» про боль. То есть «как больно, как страшно жить». Показательно, что боль нарастает по мере образования мозолей на слоновьих стопах. Открытые раны мучительны, никто не спорит, но когда неизбежное рубцевание загоняет воспалительный процесс внутрь, болевые ощущения переходят на другой уровень. «Внутрь» — это в душу. У русского, чего не коснись, везде душа. В стране, победившей дефицит, ажиотажный спрос возникает в любой душещипательной ситуации. Ведь давать, но не отдавать лучше детей умеет только власть.

О власти и про власти в «Бобо» рассказывает, осмысляя, слон — солидное и умное создание, впечатлительная, ранимая, принципиальная личность. Слон в обывательском нашем мире символизирует победу, славу и богатство, мудрость и достоинство, долголетие. В мире Горалик он — политический подарок из Стамбула, слонодипломатия. Пеший путь к царю на службу Бобо преодолевает через душевные муки и телесные мучения. Все города, через которые шел караван, претерпевают, как выясняется, от режима и существование в них меняется в худшую сторону после визита царского слона с сопровождающими. Меняется и слон.

«Бобо» — роман воспитания, он показывает взросление добряка-слона и огрубление, вслед за подошвами, его души. Огрубление превращается в жестокосердие, когда чуткий Бобо непременно хочет досмотреть неприглядное убивание. И вроде бы понятны мотивы, но нелепость «цареубиения» и последующих обязательных разборок как финал меня разочаровала. Не этого ждала. После 400 страниц сатирического фрикреализма предполагался хотя бы катарсис, а получился бородатый несмешной анекдот. Вероятно, Горалик не планировала, чтобы душа читателя в конце развернулась и опять свернулась, что вполне могло бы случиться, если б автор остановилась на «У шоссе на Сорочинском».

Наверное, авторской задачей было показать хоть абсурдную, но смерть власти и соответствующее ей злорадство тех, кого она использовала во всех смыслах. Слон большой, ему видней, как известно. Страна тоже большая, а видят единицы. Так? Не факт. Многие молчат. Молчание равно согласию? Нет. Как и религия не одно с верой. Религии, а именно сложности попадать верой в религию, Горалик уделяет особое внимание, иллюстрируя всю терновую суть церковного. Для чего? Чтобы снять не только вопрос богоизбранности правителя в любом качестве, но и удалить обоснование раболепности под видом смирения. Подчинение — худший грех для Горалик. Потому что влечет за собой другие, библейские. Грешники и те, кто подчиняет, и те, кто подчиняется.

Оттого самым болезненным в «Бобо» стал мотив влияния на детей, использование их жизней. Это самое страшное, о чем говорит Линор: «Они всему верят. Со взрослыми, дорогие богучарцы и, конечно, замечательные царские гости, — ну, это уже очень сложный для работы материал. У них там, если что-то скажешь — вопросы задают, сомнения там у них какие-то, еще и вслух, если дурак совсем или того хуже. А дети — они вот как слон: что сказал, то и есть. А это в нынешних сложных для Родины обстоятельствах самое важное. Русь — она всегда на вере держалась, еще Христос говорил: «Приводите детей ко мне», — так вот это он про наших, русских детей говорил. — Тут Матвей Юрьевич перекрестился еще раз. — У меня самого двое, так у меня все просто: что папка сказал — то и правда, есть вопросы? Нет вопросов. На вере и стоим, стояли и стоять будем и веру воспитывать будем».

Но на выводы рассчитывать не приходится. Люди не слоны, к сожалению.

logoSMALLPROZRACHNO

 

 

 

Если мы где-то пропустили опечатку, пожалуйста, покажите нам ее, выделив в тексте и нажав Ctrl+Enter.

Loading

Поддержите журнал «Дегуста»