Холофайбер
Не понимаю, что мне такое снится:
Бывший пионерлагерь,
(ныне передан снов царице),
Где одеяла сухие до хруста,
где холофайбер подушки,
где розы на ситце,
Где наступаешь на лунный квадрат
и скрипят половицы.
Не понимаю, что мне снится такое:
Улица дрёмы, площадка линеек, аллея покоя
Средь монолитного грубого леса без троп
над эпоксидной рекою —
всё тут несложное, очень недорогое.
Что мне такое снится, не понимаю:
К амфитеатру позора иду,
почему-то скриплю и хромаю,
лязгаю, клацаю, дизелем пахну,
галстук на ощупь снимаю
ночь полулунная, просека непрямая.
А у Тани на флэту
Это ведь не всегда о том,
чтобы говорить громко,
но всегда о том,
чтоб говорить иначе —
Выписываешь немножко
Не лучших, но в целом
приемлемых слов
в колонку,
Кто-то читает её и роняет мячик.
Тише, Татьяна Игоревна, не плачь.
Это даже и для меня, признаться, ту мач.
Кажется, этот клавишный механизм
называется «ножевой»;
Модно и молодёжно, но клавиши
очень уж клацают.
Может быть, чтобы кто-то понял,
что этот кто-то — живой
и что автор тоже живой.
Неэффективный, но, видимо,
ныне единственный
способ коммуникации.
Надеюсь, Татьяна Игоревна,
у Вас нас на флэту всё ок
И есть и ресивер стозвонный,
И спирта глоток.
Федоры
Люди в федóрах собою не дорожат.
Чтó горожанин должен в плаще держать,
чтобы в прозекторской
выглядеть не лошком,
я узнавал из рассыпанных книг девяностых,
переводных:
Рекс Стаут, Джеймс Хедли Чейз:
«Выловлен плащик с начинкой
среднего роста,
стоун семь дюймов с галлоном и полувершком,
тот, что в четверг сел в «импалу»
и тут же исчейз.»
Люди в «импалах» собою не дорожат.
Воды Ист-ривер безвольно стекут с ножа
в три бесполезных лезвия, кои ржа
даже не тяпнет, раскинув куцым умишком;
Спички с наклейкой гостиницы «Асмодей»;
Мутными цифрами мутных больших людей,
словно татухами пенсионер-лиходей,
светит, точнее, сини́т записная книжка.
Надсловный знак
Такая планета, где люди,
как и у нас, умирают,
Только о них вспоминать не принято:
вспоминаемый,
в бытовой, абсолютно случайной сцене,
вместо сказанного в реальности
говорит не то,
говорит неконтекстные —
предложения? утверждения? речь?
(Даже статусы этих высказываний
нея́сны и стёрты) —
в основном о смерти, о теле,
о невозможности и неизбежности встреч,
Словами живых,
но конструкциями мёртвых.
***
мёртвую речь традиционно обозначает
специальный надсловный знак.
(кроме мёртвых стихов:
их помечают обратным курсивом)
Живущие, если спросить,
почему именно так,
помолчав, отвечают:
— Он̌и перед̌али, чт̌о эт̌о крас̌иво