Дмитрий Аникин ‖ Пророк Даниил

1
Хор
СТРОФА
Когда разрушен первый Храм,
то нас, народ, ведут
туда, где страх и трепет нам,
где люди не живут.

АНТИСТРОФА
Зачем мы им к себе нужны?
Чего мы принесем,
какие в ночь-заполночь сны?
Б-г весть они о чём!

2. На реках вавилонских
Вот людей набрали — красивых, пленных,
будет честь, прибыток с походов дальних,
чтоб в народе смирном, забитом, тёмном —
яркие пятна.

Держатся своих. Даже пищей нашей
брезгуют. Объедки царя земного
не берут. Как будто их кто питает
свойский, Всевышний.

Всё не так им, смурым, и в самом пекле
прохлаждаясь ходят, поют тихонько.
О, без слёз, без жалоб! И нет нам садче,
хуже обиды.

3
А с тех пор как они пришли,
что-то у нас переменилось.
Славный город Вавилон
стоял, на весь мир давил.
А теперь…
не то чтобы трещины…

Стало беспокойно царям, народу,
кому ещё?
Сами мудрецы халдейские,
сами боги вавилонские
в неуютности.

Ходит между нами пророк Даниил.

4
Царь вавилонский
СТРОФА
Всё он знает, наши сны
запросто ему ясны,
словно видел исполина —
злато сверху, снизу глина.

Слава царств и гибель их,
всех пяти моих земных,
явлены. Не за горами
сроки, что случатся с нами.

АНТИСТРОФА
Ради чтоб видали страны,
ставлю к небу истукана!
Вавилонский сильный бог
чтоб окрестных превозмог.

Поклонись его величью!
Высота гуляет птичья,
давит, что матёрый бык,
подминает материк.

5
Хор
Если ты знаешь правду, то
почему не поклониться лжи,
разве какой урон? А что —
ляг да в пыли лежи-

полеживай. Камень, он
только камень и есть,
только весом своим силён,
окажи ему честь!

Если им, дикарям,
надо, чтобы с ними мы заодно,
пусть радуются склонённым нам,
и не видно, что сведено

гримасой смеха лицо.
Проделывай любой обряд,
безверием мудрецов
оправдывая всё подряд!

6
Даниил
Можно бы и так,
можно бы и поклониться,
спина не сломается,
от меня не убудет.
И это не то чтоб гордыня,
но нельзя ведь забыть
одуряющий зной пустыни
с сиянием посреди неё —
белые стены Храма!

А казни — ну будут казни,
на то и плен вавилонский,
чтобы нас не жалели,
ни за что ни про что,
без счету уничтожали,
нас как песку морского —
что толку жалеть песчинки.
Вон она, вся пустыня,
где нет чему поклониться.

7
А, как царь сказал, мы — народ единый!
Все в поклонах низких, проходят волны,
по которым кормщик ведёт громаду,
царь — государство.

А кто много что о себе считает,
кто спиной не дрогнет, колена сдержит
бухнуться, — не наш он, враг, презирает!
Лютый, исконный!

А чего другое, так мы помедлим,
а казнить пророка всегда готовы,
есть за что: такие наводит тени
нам на плетени.

8
Кинут в пропасть — ничего,
нет досады от того,
ведь пророку то и надо —
лютого земного ада.

Кинут в пропасть: тут как тут
львы и тигры, только ждут,
бросятся терзать Данилу.
Смерть ему! — Не тут-то было.

9
А между тем…

Собирает царь на почестный пир,
собирает царь войско, царь — знать и клир;
вся страна чтобы скопом, сыта, пьяна!
И вспоминала, что ей дала война.

Наших славных, давних больших побед
не сошел чем дальше, тем глубже след.
Полон кубок Храма, дрожит в руках.
Кто нам — Б-г ли, царь ли — внушает страх?

10
И вдруг посреди пира эти знаки.
Невольно протрезвеешь. Чьи же эти
с душком еврейским шутки? Как наш царь
встревожен.
А недаром говорят:
царям известно что-то, что их власть
сомнительною делает…

11
Взвешено, оценено, разделено…
Не стереть со стен, рабы спешат
с тряпками, как крикнуто, как велено,
штукатурку пальцами крошат…

Что нам пишут высшие, превысшие
силы, сам читаю, не пойму.
Стали слабы зреньем, согрешившие,
очи, ох и тьма в моем уму!

Кто тут будет видящий да знающий?
Кто пророк? Кидаются искать —
есть у нас Данила понимающий,
не стесняющийся вслух сказать.

И приволокли. А могут вскорости,
если чуют лютый царский гнев.
А пророку врать нет смысла, корысти,
он и начинает нараспев.

12
Даниил
А царство кончено твоё,
оно разделено,
оно уже небытиё,
и вам не велено

быть. Вы друг другу и себе
враги последние,
служить предсказанной судьбе
благой, немедленной

равны в усердии своем!
Все стали резвыми:
кто — ближнего давай ножом
и кто зарезанный.

И пошла работа…

13
Б-г всё прощает. Сколько было крови,
немерено лилось. И белый Храм
разрушили, ни камня мы на камне,
и всё сходило с рук. А вот теперь
погибнем…

14
Даниил
А не пощадят нас в общей разделке.
Вот что уравняет обрезанных и необрезанных —
гибель Вавилона!

Радостно приветствуем наставшие времена!
Если только так, —
погребя нас,
истребя нас, —
может пасть Вавилон,
то пусть оно так и будет.

Мы все поучаствовали
в разрушении Храма:
те, кто ломали стены,
и те, кто стояли смотрели, —
мы промедлили со своими карами,
теперь наверстаем.

Сколько терпели
долгий, позорный плен,
привыкали.
Разве чуть менее виноваты,
чем эти язычники!
Теперь пора на свободу.

А как ни жжёт огонь,
ни крошит меч,
а будут и те, кто выдержит,
кто переживёт Вавилон,
уйдёт, по тёплой золе ступая,
не оборачиваясь, без слёз солёных.

Тысячи тысяч нас здесь —
только немногие
на следующий год
в Иерусалиме!

15
Хор
Стала ненависть сильней
трусости. Проклятых дней
пресеклась чреда больная,
гибель нам теперь иная!

Рушится постылый кров,
щебнем заполняет ров,
наш позор собой скрывает —
лучше дней и не бывает!

16
А у нас тут вокруг
какое-то шестое царство.
Пророки молчат.
Сны бессвязны и суетливы.

Есть город Иерусалим на земле,
но и нас там не ждут,
и мы идти не желаем.

Сами пишем на стенах,
сами читаем.