Александр Поляков ‖ Лишь касаясь

слеза

он закрывает глаза
и говорит себе: «закрыл»
и словно в черный, черный ил
вдруг падает слеза

он говорит: «совсем не нужно
окаймлять топь сновиденья
тревожить радужные звенья
соленой влагой ушлой»

но слеза тянет за собою взгляд
не сказав и не спросив
у тела, что собирается в массив
и молкнет, как люди все молчат

когда, быть может, и сказал
но глаза сами закрылись
родные рядом стол накрыли
и на тело смотрят образа

или — в постели так молчат
хотя и несколько иначе
когда и зрячий, и незрячий
выдыхая, в потолок глядят

так он не знает, где слеза
в глазах, которые закрыл, или про которые сказал
и чудятся ему дома
и двери, раскрытые в прогал

между мечтою бессловесной
и сменой слога трезвой речи
и эту рамку чуть задевают плечи
и пачкает одежду черный ил

и есть желание в этих домах
бродить и не выходить наружу
он говорит: «совсем не нужно»
он говорит: «слеза»

почти

душа — не тело; но — почти
смотри: по телу разбегаются значки
гусиной кожей с толикою боли
по тебе они к своим местам проходят

путь свой проложив, как пьяный между стульев
который, на слабость негодуя
вот-вот застынет на ноге одной
и рухнет на пол, сам не свой

так ты не веришь в то, что мальчик, школьник
взял твой пенал, рюкзак и твой угольник
твою маму обнял и застелил твою кровать
и всё; о нем осталось только вспоминать

не всё; на тебе остался невидимый побег
что расцветает, как бесконечный свет
и мальчик в нем бежит, не торопясь
телом к душе прильнув и тем гордясь

что он похож на пьяного, слепого
свет поднимается, как звук немого слова
и вновь вот-вот он обернётся
и твоё тело вдруг проснется

к телам другим, к делам благим
и все окажется в свету — почти
так ранним утром в день рожденья
еще не встал, но чудится похмелье

так больно; и смешно до боли
и улыбаешься всем тем, кто недоволен
и тем, кто рад, но все еще молчит
и себе тоже, вполголоса, почти

теплый ветер

в этом доме не закрыто окно
в этом доме не смеется никто
и в порыве ветер легко
со стола роняет ложку
в камине пугает головешку
у стола — белая кошка
никто не поднимет ложку

в этом доме на обоях цветы
в этом доме на ступенях следы
бросим камень с малой высоты
быстро он не упадет
в камине ветер золу мнет
предметы падают — им повезет
следы не помнят их полет

в этом доме очень тепло
в этом доме чуть дрогнет стекло
в такт ему уставший слепой
из рук роняет салфетку
ветер здесь бывает редко
уступив томлению момента
он играет с тканью светлой

здесь они — слепой и ветер
ветер и слепой. одни на свете
тот, что слеп, улыбчив
ветер, как слепой, забывчив

полдень их оставляет на свету
человек подходит к окну
и разводит руки худые
от ветра теплые. с ветром сухие

***

в предгорье тело не болит
на льду умолкнувшего чада
лишь солнцу подставляя
плоть, опьяненную побегом
бесстыдно алых струй
ребенок, радостный и нужный
к колену прижимает белый снег
через мгновение легко
дыхания не скомкав
в дурном дневном пожаре
он движется наверх
к тебе
который ищет в нем
свою смертельную усталость

так томной гиблой ночью
жена в чужой постели
остается верной мужу
звук ее шагов поспешных
вторит утренним – все тем же
судьбоносным голосам
из жалости она
наготу скрывает простынею

и крепость жгучего вина
оставит одного в дому дрожащем
от насмешек стен кривых
губить свой род шумящей трезвостью речей
другого – волочить в словах грозящих
вчера увиденные сны
все чаще признавая в них чужие

так торт приносят
в кошмарный день
в который ты и не рождался
ветер задувает свечи и
танцует на балу сверчок
беги, друг юный
к неверному отцу
там горный воздух
отпразднует твое выздоровленье

ручная дрожь

так на дороге встретишь давнего грабителя
который взял — ничто
кусочек безымянца
остаток капли на щеке
всю жизнь проживая вровень с ней
я празднично делюсь добычей
передвигаю ветви вглубь кольца
пустяшным кажется мой шаг, когда
из комнаты погрома опадает встреча
все верно
я помню, как плакал пойманный ребенок
тонущий во смерти
в свободный вечер, спотыкаясь
падаю в цветы
все это сильно
сильно, сильно
клонит в сон
любовный взмахом, отброшенным слегка
недалеко
там девочка неловко обнимает мячик
и он уже летит
облокотившись об асфальт больным ударом
я вижу всё краснеющие платья
и милое лицо
с обремененным взглядом