Марат Баскин ‖ Снимаю с полки детективов томик — I ч.

I часть

С детства люблю Шерлока Холмса. Сначала мне о нем рассказывал дедушка, который читал о его приключениях в копеечных книжечках, что привозили в местечко на ярмарки книгоноши. Не все в этих историях было от Конан Дойла. Я пересказывал эти истории друзьям, и мечтал прочитать сам книгу о Шерлоке Холмсе. И однажды дочка директора книжного магазина, с которой я учился в одном классе, принесла в школу томик Библиотеки приключений с «Записками о Шерлоке Холмсе». Она разрешила мне прочитать на перемене один рассказик. Это была «Пестрая лента». После школы я побежал не домой, а к дедушке, который всегда покупал мне книжки. И мы с ним пошли в магазин и купили эту книжку. Я читал ее всю ночь. И хорошо, что прочитал, ибо рано утром к нам прибежал сам директор магазина и сказал, что книгу о Шерлоке Холмсе требует первый секретарь райкома. Его секретарша звонила ему домой и велела принести книгу в райком к девяти утра. А больше таких книг в магазине не было. Про свою книгу он промолчал. И дедушка несмотря на то, что он работал главным бухгалтером поселкового торга, отдал книгу. Слова «первый секретарь райкома» в то время магически действовали на всех. А рассказы из этой книжки я запомнил почти на память. После этого я прочитал множество различных детективов. Очень хороших детективов. Но лучшим по-человечески героем — детективом для меня остался Шерлок Холмс. И сейчас я могу объяснить почему. Потому что он ДОБРЫЙ. Как Санта-Клаус! Он чаще всего не разгадывает преступление, а предотвращает его! Как добрый ангел!

*

Снимаю с полки детективов томик Джона Диксона Карра. Шотландец по национальности он родился в Америке, в семье адвоката. Родители хотели видеть сына адвокатом, но он хотел писать детективы. И ещё будучи студентом Сорбонны, он пишет свой первый детективный роман. Американец по рождению, он был скорее всего английским писателем по манере письма, ибо был поклонником творчества Конан Дойла и Честертона. Во время морского путешествия он познакомился с англичанкой Кларисой Клевис, которая стала его женой, и переехал в Англию, где вошел в мир английского детектива, в его золотой век.
Стал автором знаменитой биографии Конан  Дойла, написал совместно с младшим сыном Артура Конан-Дойла Андрианом цикл рассказов о Шерлоке Холмсе, в которых вернул в мир Холмса, упомянутые в рассказах Конан Дойла дела сыщика. Уже за это хочется сказать ему спасибо. Но, кроме этого, он стал автором нескольких серий детективных романов, с запоминающимися героями: профессором-лексикографом (специалистом по словарям) доктором Гидеоном Фелом, очень похожим на друга Диксона Гилберта Честертона, и неунывающим толстяком сэром Генри Мэрривейлом, внешне похожим на Уинстона Черчилля. Джон Диксон Карр считал детектив «упражнением для человеческой сообразительности и двойным капканом, игрой, в которую из главы в главу автор играет против читателя». И надо отметить, что в этой игре Джон Диксон Кар достиг статуса мастера. Его романы чем-то похожи на готические истории, где сюжет всегда ошеломляет читателя, но в отличие от них, в конце объясняется таинственность события, обыкновенными жизненными обстоятельствами. Как в детских загадках, которые неожиданны в начале, но просты в объяснении. Иногда путь к этой простоте меня разочаровывает. Но лучшее остается в памяти.

*

Один из моих любимых авторов детектива Ричард Стенли Фрэнсис. Мы знаем его по псевдониму Дик Фрэнсис. Родился он в семье жокея, и сам стал одним из известных жокеев Великобритании, стал личным жокеем королевы и был чемпионом Британской национальной лиги. Карьера жокея закончилась во время падения на финишной черте. Это была последняя 350 победа жокея Ричарда Фрэнсиса. С этой минуты закончилась карьера жокея и началась слава писателя. Его женой, советчицей и редактором всех его книг была Мэри Маргарет Бэнчли, с которой он познакомился на свадьбе кузина. Ричард только что вернулся с войны, 25-летний ветеран ВВС, влюбился с первого взгляда в Мэри, 20-летнюю выпускницу Лондонского университета, специалистку по английской и французской филологии. Лес Вантер, редактор спортивного раздела «Sunday Express»« писал, что, когда Дик «каждую неделю приходил в офис со своей статьей, на машинописной копии всегда были исправления, сделанные рукой его жены». И Дик гордился этими исправлениями. Как он признавался, «мы с Мэри работали в команде. … Я часто говорил, что был бы счастлив увидеть на обложке оба наших имени. Семья Мэри всегда называла меня Ричардом. Я — Ричард, Мэри — Мэри, а Дик Фрэнсис — мы вдвоем».
Детективам Дика Фрэнсиса присущ аристократический шарм, ибо всегда события в его книгах развиваются в мире гонок. А гонки самый аристократический вид спорта в Британии.
Описание мира гонок, удивляет читателя подробнейшими деталями быта, мелочами, которые всегда на месте, и заставляют верить автору. Не напрасно, иногда эти описания, сравнивают с мастерством Артура Хэйли. Но Хэйли изучал мир своих романов, а Фрэнсис Дик в нем жил. А это немножко разные понятия.
Герой Дика всегда одиночка, он не сыщик, он человек, оказывающийся в ситуации, в которой, чтобы выжить надо проявить и удивительную волю, и бесконечную храбрость и потрясающую честность. И вот за эту честность я люблю героев Дика Фрэнсиса! И ещё за любовь к лошадям. Эта любовь у меня от дедушки и папы.
Герой Дика Фрэнсиса всегда надеется только на себя. И на торжество справедливости. Он не верит, что справедливость может проиграть! Не может и всё. Хотя, конечно, этот девиз хорош только для сказок. Увы….

*

Читаю все повести Жоржа Сименона о Комиссаре Мегре. От первой до последней. Они не равноценны. Есть великолепные, где каждое слово на месте, есть, как будто написаны в спешке. Но самое удивительное, что в этом огромном цикле, длинной в жизнь Жоржа Сименона, комиссар Мегре в каждой книге узнаваем: широкоплечий, грузный, в неизменной шляпе, в драповом пальто и с трубкой в зубах, любитель пива, полицейский, который не ищет преступника, чтобы наказать, а ищет для того, чтобы понять, как судьба человека привела его к преступлению. Калейдоскоп нелёгких человеческих судеб не изменяет комиссара, но делает его всё печальнее и печальнее. Не в его силах изменить чужие судьбы, но он старается не довести их до приговора судьи, дать человеку вынести приговор самому себе, справедливый честный приговор, ибо от суда комиссар не ждёт справедливости. Мы очень мало знаем о нем, и в тоже время знаем очень много. Детали его жизни Сименон разбросал по книгам в минимальной дозе, иногда сам забывая о них, путаясь в деталях и датах, считая, что это не главное в жизни Мегре. Главное работа. Но мы знаем, что комиссара Мегре всегда ждет дома мадам Мегре с горячим обедом, в какое бы время он не вернулся домой, и называют они друг друга по фамилии и поэтому отвыкли от имён. Я думаю, что Жорж Сименон очень хотел быть похожим на своего героя. Но в жизни это ему не удавалось, разве только любовь к трубкам у него была такая же, как и у Ансельма Мегре. А может быть и не Ансельма. Ибо его называет автор иногда Жюлям, иногда Жозефом, и только один раз Ансельмом. Но мне приятнее звать его Ансельмом, ибо так звали моего дедушку.

*

Французский писатель Гастон Леру классик детектива. Один из классиков, который незаслуженно поставлен на вторую полку. Хотя он заслуживает большего. Авторов детективов мы в основном знаем как создателей знаменитых героев своих произведений. Ибо количество историй, описанных в детективных романах совсем немного, и все они представляют собой давно известный сюжет, разыгранный в новых декорациях и талант автора создать эту декорацию и создать обаятельный образ сыщика, которому мы или верим, или сочувствуем. У Гастона Леру тоже есть такой обаятельный сыщик. В этом герое есть очень много от самого автора — судебного репортёра парижских газет Гастона Луи Альфреда Леру. Это репортёр Жозеф Жосефен, «рожица у него была славная, а голова – круглая, как шар, и сам он был очень подвижный, думается из-за этого его приятели газетчики и дали ему прозвище Рультабий, что означает «кати свой шарик», как пишет о нём Леру. Кажется, он должен был запомниться читателю. Но запомнился не герой романа, а преступление, которое разгадывает Рультабий. «Тайна Жёлтой комнаты», вошло в историю детективного романа, как, абсолютно новый сюжет. Ибо впервые в детективной литературе было придумано преступление, на первый взгляд не разгадываемое: преступление в закрытой комнате. Так оно называется во всех исследованиях детективной литературы. О Рультабии Гастон Леру написал несколько романов: своеобразных и интересных, но абсолютно нового сюжета больше не придумал, и использовал свое открытие в новых книгах, по старому рецепту, находя новые декорации к старому спектаклю.
А помнят Гастона Леру по не самому лучшему его роману «Призрак Оперы,» который благодаря великолепному мюзиклу Эндрю Ллойда Уэббера, знают во всем мире. Как сказал сам Леру, «репутации часто бывают незаслуженными».
Жизнь в литературе не подается логике. В этом её прелесть.

*

Три томика Стига Ларссона. Озаглавленные американскими издателями Девушка с татуировкой дракона, Девушка, которая играла с огнём и Девушка, которая взрывала воздушные замки. Удачно придуманные названия, которые не очень похожи на оригинальные названия шведских книг. Но, именно с этими названиями детективы пришли к нам. И пусть с ними и остаются навсегда.
Мы знаем, что Стиг начал работу над четвертой книгой, но подъём на седьмой этаж по крутым лестницам в душный день, остановил эту работу, и это вдохновила шведское издательство продолжить серию, и пошли Девушки в мир, как на подиуме модели: все одинаковые, все сделаны под копирку. Я не поклонник такого литературного Дома моделей.
Журналист Микаэль Блумквист и хакерша Лисбет Саландер пусть остаются в нашей памяти такими, какими их написал Стиг Ларсен. Они продолжатели героев книг Астрид Лингред. Блумквист – это повзрослевший Калле-сыщик, а Лисбет— повзрослевшая Пеппи Длинный чулок. И, если читать внимательно трилогию, видно, что автор этого не скрывает. Даже табличка на двери квартиры Лисбет гласит, что её обитатель В. Кула, а ведь вилла, на которой жила Пеппи — Вилекулла, а Калле -сыщик, ведь тоже Калле Блумквист!
Точка, там, где поставил её автор, пусть остается точкой навсегда. Хотя бы для настоящих любителей настоящего детектива. И пусть последним предложением в трилогии останется прекрасная строчка Стига Ларссона, вселяющая надежду: «она (Лисбет) распахнула дверь и снова впустила его (Микаэля) в свою жизнь».

*

Снимаю с полки томик Буало-Нарсежака. Когда я прочитал в сборнике «Зарубежный детектив» роман «Та, которой не стала», черточка между Буало и Нарсежаком ввело меня в заблуждение, я подумал, что это один писатель с двойной фамилией. Роман мне очень понравился и психологизмом, и совершенно неожиданной концовкой, и я начал искать другие романы Буало-Нарсежака. И, конечно, искал их в магазинах Дружба в Минске и в Москве, в которых можно было найти новые, ещё не переведенные на русский язык польские карманные издания зарубежных детективов. И в одной из купленных книжек, я прочитал, что Буало-Нарсежак, это тандем двух французских писателей Пьеро-Луи Буало и Тома Нарсежака. Дальше в лес, больше дров, и я узнал, что Том Нарсежак — это псевдоним французского философа и критика Пьера Роберта Эро, а Нарсежак это небольшая река из его детства. В начале каждый из них занимался своим делом: первый Пьер писал детективы, а второй Пьер преподавал философию и изредка писал критические статьи о детективах. И, когда в одной из статей Второй Пьер похвалил роман Первого, они познакомились и возник блестящий мастер психологического детектива Буало-Нарсежак. Их первый роман «Призрачная охота» сразу привлёк внимание читателей. В их книгах победа главного героя всегда призрачна, да сам главный герой всегда загнанная лошадь на ипподроме жизни. За почти сорокалетнее содружества они написали много детективов. Конечно, не равнозначных по качеству. Но лучшее осталось навсегда. И это лучшее иногда хочется перечитать, что не всегда сопутствует даже очень хорошему детективу. В них есть что-то большее, чем поиск тайны. Ведь перечитывая детектив, мы тайну уже знаем.

*

Беру с полки томик детективов французского писателя Себастьяна Жапризо. Это псевдоним писателя, составленный из букв его настоящего имени и фамилии, конечно, во французском исполнении. Настоящее его имя Жан-Батист Росси. Родился он в Марселе, в семье итальянских иммигрантов. Когда он принес свою первую рукопись в издательство, ему помогла секретарша этого издательства Жермен Хуарт. Ей понравился этот застенчивый молодой человек. Она напечатала в нерабочее время его рукопись и предложила её издательству. А молодой человек предложил ей руку и сердце. И вскоре она стала его женой.
Себастьян Жапризо написал немного книг. Но каждый его детектив становился событием и привлекал внимание кинематографистов. Уже первый детектив «Купе для смертников» стал фильмом, в котором сыграли Ив Монтан и Симона Синьоре. Стиль Себастьяна Жапризо очень кинематографичен, и это позволило ему много лет работать в кино над сценариями для известных режиссеров, изредка отвлекаясь на романы. Хорошо для кино и плохо для детектива. Правда, он старался превратить свои сценарии в книги, но это было уже немножко не то, ибо кино требовало действия и это отражалось на сюжете.
Следующей книгой была удивительная «Ловушка для Золушки», потрясшая всю теорию детектива, создаваемую Агатой Кристи и Жоржем Сименоном. В романе соединился роман нравов и психологический роман. В нём тайна, которую невозможно разгадать, ибо в ней нет отгадки. Призрачная погоня за счастьем, превращающая счастье в призрак.
И третий детектив «Дама в очках и с ружьем в автомобиле». Головокружительная интрига романа не отпускает читателя ни на минуту. Не напрасно автор говорил, что героиня этого романа самый любимый его персонаж. Как он шутливо заметил, «как будут развиваться события я всегда узнавал раньше моей героини, а это так вдохновляет. Женщина, которая позволяет мужчине верить, что он умён, — явление достаточно редкое».
Жапризо написал ещё несколько хороших романов. Я с интересом прочитал и их. Но эти три детектива мои самые любимые у Жапризо.

*

Пролистал романы Микки Спиллейна. Посмотрел фильмы по его романам. И даже тот, где он сам сыграл своего героя Майка Хаммера.
В десятке самых массовых книг, продаваемых в шестидесятые годы, семь книг принадлежало Микки Спиллейну из его серии о частном детективе Майке Хаммере. Когда критики, буквально ошарашенные таким событием, возмущённо стали уповать на вкус читателей, Микки заметил, что если бы он к этому времени написал ещё три книги, то в этом списке уже не было бы никого, кроме него.
Уже в первом романе о Майке Хаммере Спиллейн самим названием романа объяснил главное кредо своего героя: Судья – это я! Последним словом в каждом из романов о Майке Хаммере — это сухой револьверный выстрел. Приговор вынесен и приведен в исполнение. Как это ни удивительно, но грубоватый язык, жесткость и эротика, смешанные в этих романах, действовали на читателя, как популярный коктейль Мартини, где смешанные в особых пропорциях виски и вермут, кружат голову и требуют немедленную любовь и немедленную справедливость.
— Ты знаешь, — как-то сказал мне один знакомый американец, большой ценитель поэзии и классики, — иногда на душе бывает так плохо, что можно почитать и Микки Спиллейна.
И мне вспомнилось одно из интервью Василия Гроссмана, где он назвал самым лучшим прочитанным им романом «Граф Монте-Кристо» Александра Дюма. И становится понятным, что было в эти минуты в его душе.
В жанре крутого детектива есть свои классики: Рэймонд Чандлер, Дэшил Хэммет, Росс Макдональд, Джеймс Кейн…. Я не решаюсь назвать Микки Спиллейна одним из них.
В жанре крутого детектива есть свои герои. И здесь, я скажу, что в баре, куда часто заглядывают герои этих крутых детективов, где-то за столиком в углу найдется место и частному детективу Майку Хаммеру, и его фронтовому другу копу Пату Чамберсу. И если надо будет противостоять злу, они все будут рядом.

*

Чарльз Перси Сноу, известный физик, химик, государственный деятель и один из замечательных представителей английской реалистической прозы, автор известного цикла романов «Чужаки и братья», пожизненный пэр и рыцарь, первый заговоривший о физиках и лириках в лекции, произнесенной в Кембридже о двух культурах и научно-технической революции, написал всего лишь один детектив «Смерть под парусом». Как и все книги Чарльза Сноу, он написан ясным, простым и немногословным языком. Доводя мысли до афористичности, он отдает эти мысли своим героям, заставляя читателя вдумываться в каждое прочитанное предложение.
Этот детектив я прочитал несколько раз: сначала сюжет, потом слово, затем мысль. Открываю первую попавшуюся страницу:
«Будь моя воля, я бы ввел одно непреложное правило, которым следует руководствоваться в жизни: не спеши ломать голову над тем, правду тебе сказали или нет, прежде выясни, почему твой собеседник счел нужным сказать тебе то, что он сказал. Только тогда, когда ты правильно ответишь на этот вопрос, ты сможешь разобраться, где правда, а где ложь».
Ещё одна страница:
«Наше несчастье в том, что мы зачастую слишком поверхностно судим о людях. И любим приклеивать ярлыки. А уж когда ярлык приклеен, мы считаем, что носитель оного обязан во что бы то ни стало оправдать наши ожидания».                                                                                                                                          Иногда я думаю, а почему он больше не написал ни одного детектива, и, как бы ответ на этот вопрос, нахожу в цитате из его романа «Наставники»:
«В любом обществе, чтобы стать влиятельным человеком, надо немного отличаться от других, надо быть немного многогранней, чем другие, — но именно немного, в этом все дело».
Да, это многогранный человек: ученый, писатель, политик, отличается от других авторов детективов тем, что написал всего один детектив. Но детектив, который не затерялся в богатой детективами английской литературе.

Продолжение следует…