Павел Матвеев ‖ Революция переносится на послезавтра

Заметки о романе Алексея Радова «Не себе»

С чего всё началось?

Всё началось с того, что Виталий Ленцов совершил необдуманный поступок. А именно: пришёл к своему начальнику и показал ему так называемый «змеиный шар». Этот самый «шар» представлял собой сложный магический ритуал, в ходе которого тому, кому его показывают, сначала многое становится неясным, а потом его сознанием овладевает какая-то одна мысль. Которая заполняет голову целиком, превращаясь тем самым в навязчивую идею-фикс. В данном случае произошло вот что: начальник Ленцова отчего-то зациклился на том факте, что никогда ещё не бывал в островном государстве Гаити, а посещал одну только Доминиканскую Республику. Что показалось ему совершенно неправильным — и он тут же Виталия уволил. После чего принялся названивать ему, задавая один и тот же вопрос — когда зацикленность на поездке на Гаити его наконец оставит? Однако Виталий не мог ответить бывшему шефу ничего вразумительного, поэтому шеф и не стал восстанавливать его на службе — чтобы тот, не дай бог, ему ещё чего-нибудь не показал. Так Виталий впервые стал подумывать о том, чтобы организовать восстание.

Дальше — больше. Первый неверный поступок оказался первым, но не стал единственным. Будучи приглашён на популярное телешоу в качестве специалиста по современной молодёжной культуре, Виталий повздорил с другим приглашённым экспертом, профессором-культурологом Денисом Асмоловым. Слово за слово — возник конфликт, по окончании шоу перешедший в драку за кулисами. То есть культуролог Асмолов, которому сильно не понравилось то, что в ходе словесной пикировки оппонент поставил под сомнение его гетеросексуальную ориентацию, сначала врезал Ленцову кулаком по физиономии, а потом, получив ответного леща, принялся вопить на весь телецентр, зовя охрану и утверждая, что его бьют. От набежавших охранников Виталий откупился пятисотрублёвой купюрой и, пока те удерживали разбушевавшегося профессора, убежал и отправился домой. Но это ему не помогло: вскоре раздался телефонный звонок, и администратор телешоу настоятельно порекомендовал ему принести профессору официальные извинения — под запись, — сообщив, что в противном случае тот грозится написать на Ленцова заявление и посадить. Сначала Виталий испугался и согласился извиниться, однако затем посчитал, что проявил недостойное его малодушие. И, пока ждал посланного к нему оператора, высосал бутылку коньяка и, придя в совершенно невменяемое состояние, наговорил на камеру по адресу профессора такого, что, в случае передачи записи в прокуратуру, с лёгкостью увеличило бы светящий ему срок за причинение лёгких телесных повреждений года на три, если не на четыре. После получения известия о том, что по заявлению профессора против него таки начато уголовное дело, Ленцов осознал, что лучшим средством противодействия наезду тёмных сил станет именно восстание.

«Пришла беда — отворяй ворота». Всю глубинную мудрость этой русской народной присказки Виталию было суждено почувствовать на своей шкуре после того как он совершил третий крайне неразумный поступок. Оказавшись на митинге, организованном работниками некоего предприятия ВКП, недовольными тем, что им на протяжении длительного времени не выплачивают заработную плату, Ленцов сначала устроил там драку, в ходе которой едва не до смерти придушил одного из представителей заводской администрации, а затем сбежал — вместе с сопровождавшей его девушкой Лизой — с места побоища на угнанном самосвале. А преследующую его, то есть их с Лизой, ментовскую машину остановил посредством опрокидывания кузова с песком — в который та на полной скорости и влетела. После чего бросил самосвал и растворился в быстро сгущающихся сумерках. Разумеется, вместе с девушкой. Это уже — по нынешним временам — вполне тянет на теракт. То есть пятью годами общего режима никак не отделаешься. Если только восстание не победит — тогда уж полная амнистия гарантирована.

Соответственно, не вызывает никакого удивления, когда Виталия — после всего, что с ним за несколько дней произошло, — пригласил к себе в контору нехороший человек по имени Никита Петрович, член Высшего совета партии «Победа России» (нехороший он хотя бы потому, что у него на стене в кабинете — портрет Андропова) и сделал предложение о работе. От которого тому оказывается весьма непросто отказаться. Никита Петрович пожелал нанять Виталия в качестве политтехнолога и отправить в провинциальный город Верхний (так и хочется произнести следом: «…Тагил») — разруливать возникшую там проблему. Проблема серьёзная: на носу выборы, а кандидат от «Победы России» вследствие форс-мажорных обстоятельств выбыл из игры, внезапно серьёзно занедужив. В городе же нарастает социальная напряжённость, связанная с хронической задержкой зарплаты на градообразующем предприятии, и население выказывает признаки недовольства, а это надобно гасить в зародыше, иначе станет нехорошо. Ленцов, воспринимающий деятелей типа Никиты Петровича как своих персональных врагов, принимает мерзкое предложение, поскольку находится в безвыходной ситуации. Да и деньги никогда лишними не бывают. А Никита Петрович, проявив завидную осведомлённость о житье-бытье Виталия, обещает не только «не обидеть» в материальном плане, если тот выполнит порученное ему задание — утихомирить население Верхнего, но и намекает на то, что поможет разрулить прочие имеющиеся у него проблемы. При этом по разговору с новым боссом Виталий понимает, что тому ещё не известно, что внезапно заболевший кандидат — это как раз тот представитель заводской администрации, которого он накануне едва не задушил во время им же учинённой драки. И, получив аванс и билет, садится в поезд и отправляется в Верхний…

* * *

Дорогой читатель, равно и читательница (полагаю, что в данном случае ваша половая принадлежность существенной роли не играет), если, дочитав до этого места, вы уже несколько раз поймали себя на том, что совершенно ничего не понимаете — кто такой Виталий Ленцов и для чего вам надо знать о его непростой жизни, — с удовольствием разъясню. Ленцов — это персонаж. И девушка Лиза, и профессор Асмолов, и Никита Петрович, и многие иные, здесь ещё не упомянутые, — это всё персонажи. Персонажи, действующие в романе, который называется «Не себе» и автором которого является Алексей Радов.

В этом сочинении вообще довольно много персонажей. Помимо ранее названных это — Максим Дезанов, друг Виталия, Глеб и Денис (не тот, который профессор, а его тёзка), Даша и Зина, некий загадочный сноходящий, именующийся так по причине наличия у него сверхъестественных способностей — проникать в чужие сны и в них шалить. И множество иных, хотя и говорящих, но безымянных: таксисты, официанты, рабочие, охранники… Словом, те, которые существуют в любом объёмном литературном произведении, что называется, «для мебели», то есть для антуража. Есть даже такой экзотический типаж, как арабский шейх по имени Муртаз. Хотя и проживающий в городе Абу-Даби, столице Объединённых Арабских Эмиратов, но прекрасно изъясняющийся по-русски. Ибо — по собственному его признанию — полиглот. Бывает и такое.

Ну и, разумеется, Нелер. Это вообще непонятно кто. То есть непонятно то, человек это или некое существо из параллельной вселенной, человеком только прикидывающееся. Поскольку этот самый Нелер обладает паранормальными способностями. И не просто обладает, но и злоупотребляет на каждом, можно сказать, своём по человеческой жизни шагу. С этим существом непонятно вообще всё — начиная с того, что означает его имя. Если это — имя. Или фамилия, если это — фамилия. Или кличка. Занимается же данный персонаж тем, что, во-первых, то и дело шастает в иное измерение, а во-вторых, бьёт людей. То есть в самом прямом смысле этого слова: встречается с разными людьми, ему до того момента совершенно незнакомыми, и начинает их бить. Причём не как-то банально — кулаками в морду или, например, ногами в живот, — а энергетически. Нанося удары зарядами неведомой энергии, ну прямо как электрический скат или ещё какая-нибудь подобная глубоководная хрень. И тем, кому приведётся испытать на себе силу этого удара, становится не просто не смешно, а не смешно совсем. И очень больно. Однако лупит Нелер своей свирепой энергетикой отчего-то не всех подряд. Например, Ленцова он игнорирует. А на вопрос Лизы: «Отчего ты не бьёшь Виталия?» — отвечает: «А он неинтересный». И всё. Хоть в этом плане Ленцову повезло. А то Никита Петрович вряд ли бы ему с этой проблемой пособил, если бы оная возникла. Хотя он и член Высшего совета партии «Победа России».

С персонажами — всё. Теперь необходимо коснуться сюжета анализируемого произведения.

С этим дело обстоит непросто, и весьма. Ибо сюжет романа «Не себе» напоминает стремительную смену цветных картинок, возникающих в детской игрушке под названием «калейдоскоп» при её легчайшем встряхивании или верчении вправо-влево. При этом картинки всякий раз складываются уникальные, никогда более не повторяющиеся, сколько и в какую сторону эту картонную трубку с глазком не верти. Ибо таков основной принцип магии, против которого переть не следует — может оказаться опасным для вашего здоровья.

Действие в романе развивается стремительно, перемещаясь из одной географической точки в другую с лёгкостью необычайной. Конкретно: из Москвы — сначала в провинциальный город Верхний (так и хочется продолжить: «…Тагил»), затем — в Санкт-Петербург, потом — в Египет, оттуда — в Объединённые Арабские Эмираты, наконец — обратно в Москву. Вообще способ перемещения персонажей в данном произведении на удивление напоминает тот, который в российской литературе впервые был сформулирован ещё лет двести пятьдесят тому назад — в конце XVIII века, в изданной без указания имени автора приключенческой повести с куртуазным названием «Приключения модистки с Кузнецкого Моста и приказчика из Каретного Ряда». Фраза эта выглядит так: «Марш теперь в Сокольники — и вот мы уже в Сокольниках». Как говорится, коротко и по существу. В полном соответствии с данной магической формулой происходит и действие в романе Алексея Радова: марш теперь в Египет — раз! — и мы уже в Египте. То есть не «мы», конечно, а они — радовские персонажи. Не могу удержаться от того, чтобы не привести подходящую для иллюстрации цитату: «Они собрались и поехали в аэропорт. Поезд в Египет до сих пор не ходит, а почему, Дезанов не понял. Вроде это не так далеко. Он бы предпочёл на поезде. <…> Пока они летели, девушка сыто спала на его плече. Ей, наверное, снилось что-то приятное, она посапывала. И вот после моря — вот почему, выяснилось, не ходят сюда поезда — показались земли Египта».

Ну чем не Кузнецкий Ряд и Каретный Мост? Тьфу ты, чорт, кажется, перепутал… Однако не суть, главное — принцип перемещения именно тот самый: р-раз! — и на месте. То есть были здесь, стали — там. И динамика действия крутится на полных оборотах.

* * *

Рассуждая о каком-либо литературном произведении, то есть о книге, никак невозможно обойтись без того чтобы не познакомиться — хотя бы заочно — с личностью написавшего её автора. Интересно же, в самом деле, тем паче я — как-никак литературовед, так что профессия обязывает.

Судя по имеющейся информации, ныне сорокадвухлетнему Алексею Радову писателем стать было, что называется, на роду написано. В самом деле: все его ближайшие родственники по обеим линиям — как материнской, так и отцовской — имели самое непосредственное отношение к словесности, изящной и разной. Алексей Радов просто не мог не стать литератором. Он им и стал. Произошло это в 2013 году, когда московское издательство «ОГИ» выпустило его первую книгу — сборник рассказов «Мёртвый ноябрь». За первой книгой последовали другие — уже не сборники рассказов, а романы: «Вершители судеб» (2015), «Год» (2017), «Smoking Kills» («Курение убивает», 2017), «Интрига была свободной» (2020), «Делинквент» (2020). И вот теперь — ещё один роман, «Не себе». Столько книг за одиннадцать лет активного творчества — результат весьма солидный. Выпускают книги Алексея Радова московские издательства «ОГИ», «БСГ-Пресс» и «Пробел-2000». Последнее, правда, не столько полноценное издательство, сколько заведение оперативной полиграфии. Но это не суть важно. Важно — то, что новый роман Алексея Радова, вышедший из печати в начале недавно прошедшего лета, как утверждают уже успевшие высказаться о нём рецензенты, свидетельствует о том, что его автор существенно изменил свою творческую манеру. То есть вместо сочинений, действие в которых никогда не выходило за герметические пределы сознания их странных персонажей, решил написать приключенческий роман, рассчитанный на так называемого «широкого читателя». Так это или не так — судить не возьмусь, поскольку ни единой из ранее выпущенных Алексеем Радовым книг не читал. А вот что касается данной его книги, то — да, этот роман вполне можно назвать и «приключенческим», и «актуальным», и вообще сочинением, в котором, как явствует из его издательской аннотации, присутствуют как «простой ненавязчивый юмор», так и «грубая философия» и где «фантастика и повседневность сплелись неразрывным клубком змей».

Всегда интересно узнать, как представляет собственное произведение сам писатель. Слово — Алексею Радову: «Этот роман я начал писать в конце десятых, а некоторые включённые в него новеллы датируются началом двухтысячных. Это веха в моей биографии, рука помощи из будущего. Роман выдержан в жанре социальной фантастики (киберпанк) и посвящён актуальным проблемам современного жителя мегаполиса. Это роман о любви и верности, доброте и силе, харизме и дружбе. Много героев, закрученный сюжет, перипетии, достойные самого взыскательного взгляда, и общественно значимые параллели».

 И далее:

«Что такое новый роман для писателя — это смесь счастья с верой в себя, доброта к людям начинает зашкаливать. Хочется их обнять, даже Яндекс-курьера. Новый роман я писал долго, вставные новеллы для него вообще датируются началом двухтысячных, когда спорынья ещё только начинала колоситься промеж пшеницы. Для меня это труд, а не удовольствие, сострадание, а не прикол, и сила, а не извинения. Я стараюсь для вас и пиарно рассчитываю, что и вы меня не забудете. Сегодня роман — это привилегия, это сон в лунную ночь, когда луна, не стыдясь, вышла из-за облаков. Для современной России новый актуальный социальный роман сродни экстремальному спорту».

Что тут можно сказать, как фрагменты приведённого авторского монолога прокомментировать… С образным оборотом про спорынью, которая лет двадцать тому назад ещё только начинала колоситься (суров глагол, но — глагол!) промеж пшеницы — всё понятно. Равно как и насчёт более чем толстого намёка Алексея Радова на то, что появление актуального социального романа для нынешней России — это натуральный экстре… именно — спорт, конечно же, спорт, а вы о чём подумали? Но вот что касается желания автора романа обнять всё человечество, не исключая и «Яндекс»-курьеров, то это, как мне представляется, всё же малость того — перебор.

* * *

Возвращаясь к недавно опубликованному роману Алексея Радова «Не себе». Чем ещё интересно это произведение. Ещё оно интересно тем, не про что, но как оно написано. И, рецензируя данную книгу, сей факт никак невозможно вниманием обойти.

Стиль Алексея Радова очень не похож на так называемый «классический романный», присущий российской литературе со времён возникновения русского литературного языка — того, которым изъяснялись А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов и их наиболее верные последователи. Стилистика Алексея Радова более всего напоминает что-то типа литературной пляски святого Витта — и это безо всякой иронии, тем паче ёрничества. По тексту «Не себе» рассыпано невообразимое количество лингвистических перлов, которые у разных его читателей вызовут разную — и наверняка диаметрально противоположную — реакцию. Причём оная реакция, надо полагать, в значительной степени будет обусловлена тем, что именно тот или иной читатель считает для себя литературой. Чтобы не быть голословным — несколько типичных образчиков, надёрганных методом хаотичной прополки:

«Её лицо было безмятежным, словно у подвыпившего алкоголика».
«Иногда она увлекалась и просто говорила что-то, не относящееся ни к чему».
«Она помолчала, затем оголила бедро в знак своей признательности».
«У него было неприятное волевое лицо с бегающими глазами».
«Тогда он понял, что долгое время был на своих завихрениях, то есть всё время ощущал сам себя».

А вот ещё:

«Улица встретила их очень свежим воздухом и запахами бензина».
«И почему государство так не любит проигрывать, разве от него убудет?»

Ну и наконец — форменный шедевр типа шампунь-и-бальзам-ополаскиватель-два-в-одном-флаконе:

«Свечки вспыхивают, отбрасывая тень, которая со стены сгущается в призрак Льва Троцкого».

Призрак, само собой, оказывается говорящим и нагло требует от современной молодёжи — которую он именует в привычных ему дефинициях — «комсомольцами» — разъяснить ему, что означает термин «диверсификация». Вот ведь любознательный какой. И всё это — в одной только первой главе. А в романе «Не себе» их — пятнадцать. Так что, есть из чего выбрать. Было бы только желание.

* * *

Дочитав эти субъективные заметки до данного места, заинтригованный читатель наверняка уже не раз задавал — мысленно или, быть может, вслух — вопрос: «А почему роман так странно называется?»

А вот этого я заинтригованному читателю и не скажу. Для этого ему необходимо, во-первых, данный роман приобрести, а во-вторых, прочитать. И как только он это сделает, ему станет ясно, почему у книги название именно такое — «Не себе». Ну и, разумеется, о том, произошло ли то самое восстание, о желании организовать которое так часто рассуждают на страницах романа Алексея Радова его персонажи.

Сентябрь 2024