Естественная вещь — стихи, которые не вполне «твои». То бишь отдаёшь им дань в виде осознания их силы, признаёшь особенный лад, восхищаешься стилем, новоявленным, густыми красками. Всё это да. И одновременно с этим чувствуешь подавляемую противоречивость. Её давишь достоинствами текстов, а она упирается во внутренние стенки непредумышленного знания и разгибает скрепки, листики выскакивают…
Настолько непростые отношения у меня со стихами Веры Кузьминой. Такая необъяснимая тяга отталкивания. В февральской «Москве» (№ 2, 2019) увидела подборку «Звенящее имя» и вновь накрыло. Совершенно волевые, яркие, характерные стихи! Язык красивущий. Цеплючий. Диалектность и обнародованная народность речи в мастерском формировании ритма и рифмы органичны донельзя. Недюжинный талант Кузьминой ошарашивает. После первого шока начинаешь видеть игру образов, аллюзии вшитые в аутентичный говор. Персонажи колоритные и общие в русскости из текста в текст. У многих имена, а у каждого жизнь и у всех судьба. А вот здесь… наверно, в мощи авторского посыла — прямолинейной сосредоточенности, горячей бескомпромиссности, требовательной и язвительной честности, строгой жалости — кроется оглушающая сила стихов Кузьминой. Она берётся судить и выносить свой приговор.
А в Расее по жизни такая малина:
половина народу живет без любви,
а без жалости, может быть, две половины.
И твоё дело согласен или нет. Она лишь «бабёнка», и хоть «зря пищит: есть пальто, одеяло и дом, / на столе пирожки золотятся от жира», но никто не заставит её забыть боль и слёзы бабки и мамки, раны дедов и сроки отцов, загулы братьев, запои мужей. Оплакивать имеет право, правдой клеймить должна. Кузьмина взваливает на свои плечи всю Россию. Обобщение огромно и уверенно. Поэт не скупится на холст, самый широкий.
Может это меня и смущает, жаба давит. Возможно, я трусливей, и бесталанность моя скрипит зубами. Однако не могу избавиться от желания узнать поэзию Кузьминой и в другом образе. Родина-мать, срощённая с обрусевшей Жанной Д`Арк, очень вампирная на самом деле, до крови впивается словами… Интересно было бы посмотреть на стихи Кузьминой без манеры так или иначе плача. В иной стилистике. Но думаю, это невозможно. Вера Кузьмина и так настоящее некуда.
* * *
Между фоток свадеб и пирушек,
первомайских флагов и шаров
отыскалось и вцепилось в душу
фото нашей группы фельдшеров —
будто через мокрый старый мостик
в ельцинские гиблые места…
Были мы — ранетки девяностых:
водка, наркота и нищета.
Да, ранетки — это наше имя,
яркая приманчивая масть:
трое девок стали плечевыми,
а десятка попросту спилась,
пятерым — от герыча приветик,
двух убили… бизнес, господа.
Нам по сорок. Нет уже и трети.
Вот такая, братцы, лабуда.
Молодые-ранние… ранетки,
в небо прямиком — в такую рань.
Да, ранетки — Боговы монетки,
да — за поздних собранная дань.
Поздние — заплачено! Живите
хоть до девяноста с чем-то лет.
…сыплется на мой садовый свитер
белый-белый яблоневый цвет,
ветерком прохвачены-продуты
две ранетки, слива, лебеда…
Кажется на миг — войны и смуты
на Руси не будет никогда.
Если мы где-то пропустили опечатку, пожалуйста, покажите нам ее, выделив в тексте и нажав Ctrl+Enter.
