Когда мне хочется использовать эпитет «свежие», характеризуя стихи, останавливаюсь и подыскиваю другие слова, более плоскодонные или индивидуальные точечным попаданием в тон. «Свежие» — необъяснимая логически характеристика. И не путать с новизной. Вот возьмём стишок Айгерим Тажи из подборки «Обманчиво светло» в майском «Новом мире»:
Божий человек,
Улетишь на небо?
Там твои предки
Там твои детки
Ты один остался
На транзитной станции
Исконно славянская закличка узнаётся сразу. Что узнано, то принципиально не ново. Первоначальный вариант возможно в фольклоре и архивах этнолингвистических где-то и хранится, да в моей памяти закрепился детский игровой про деток на небке, лакомящихся конфетками. А была ещё версия заклички, что по сути просьба о еде:
Божья коровка,
Лети на небо,
Принеси нам хлеба,
Чёрного, белого,
Только не горелого
Что же у Айгерим Тажи видим? Тоже закличка, но не та же. Преображённая человеком и его одиночеством, оставленностью. Приём? Приём. Художественно? Да. Прочтение обновляется, сохраняя знакомость сюжета, но преображается картинка, накаченная символами. И это свежо.
Вся подборка ментоловая. Леденит обманчиво светлое созерцание смерти, приятие прощания. Без пафоса, без надрыва, но и не нирвана — есть грусть, омытая любовью без упрёка. Поэзия Айгерим Тажи мудра на том уровне чуткости, когда степенно замечаешь, как «переход из тёплого в неживое« естественен и неизбежен.
И ангелы пролетают,
И грустно гудишь им вслед.
Другие молчат, зная ангельский этикет.
Нервные петухи
В уши кричат:
Светает.
Если мы где-то пропустили опечатку, пожалуйста, покажите нам ее, выделив в тексте и нажав Ctrl+Enter.
