***
Утро приходит сквозь птичью речь
к частым штакетникам здешних дач
радость привадить, беду навлечь
и ничего не решить хоть плачь.
И у подбрюшья июньских туч
тутошний тает в листве Морфей,
радостен и на беду летуч,
вкрадчивых и шебутных кровей.
Щебет во мгле, тополиный пух.
Не умирай — выбирай из двух
необоримых окрестных зол —
сон ни о чём и скупой подзол.
Ересь и сизая кровь с утра,
многоголосие из вчера.
Птичье летучее молоко —
чтобы во сне умирать легко.
Белая, в пенках его, листва.
В воздухе не различить слова.
Кровь сочетается с молоком.
Просто — и пьётся одним глотком.
***
Вдруг похожи: это дерево, этот асфальт,
Этот мел на асфальте,
Шёл и замер, как вкопанный, и
Непонятно, что дальше.
Листья светятся, скутер трещит,
Птица тенькает мирно,
Ходят люди, и воздух стоит,
Как прозрачная ширма.
Тут не надо быть мистиком — вот
Эта птица и скутер,
Этот воздух из дыр и пустот,
Растворяйся и всё тут.
Екатерина Симонова
***
Это было уже не раз, это случится снова:
Сядешь у воды, посмотришь на воду:
Утка плывет, облако вглубь лапкой толкает,
Облако какие-то воспоминания вызывает.
Воспоминания о том, что когда-то случится,
Когда ты снова придешь в воде отразиться:
Утка оттолкнет облако, потом и твое лицо,
Лицо задрожит, покажется утке птенцом,
Ларцом, яйцом, растерянным близнецом,
Выпустившим в бегущей толпе руку своего второго:
Стать наконец единственным для себя — это горе.
***
…что-то такое же ясное, как закат,
пролившийся на кусты вечернего сада;
сколько, сколько ещё утрат
нужно, чтоб ни одна утрата
не заслоняла, а просто, скользнув лучом
и превратив неподвижную зелень в пыланье,
уходила куда-то, как дитя за мячом,
и подступала, как тьма небыванья.
***
Скоро будет середина лета,
и все те, кто верует в тепло
и в потоп из ветхого завета —
молятся, чтоб лето не прошло.
Будет суд под яблоней и вишней
или сад — среди добра и зла:
где людей и бабочек всевышних —
окольцует райская смола.
Вместе с одиночеством и славой,
медленно окуклится беда,
и тарковский в памяти двуглавой
позабудет лето навсегда.
Если ты придумаешь природу
нового для счастья бытия,
где под душ вставать в живую воду
позволяет рукопись твоя.
Если ты — воюющий за слово
и за ним не лезущий в карман —
напиши, оставшимся без крова,
о грядущей родине роман.
Там, где лето восемь на четыре,
будто селфи сущего всего,
чтоб мы жили-были в этом мире
и не умирали за него.
ТАМ ГОСПОДЬ
Пророку Илии
Было сказано
Не в ветре Господь
Не в землетрясении Господь
Не в огне Господь
Но после огня
Веяние тихого ветра
И там Господь
Там, где тихое, маленькое
Там Господь
В маленьких городках
И посёлках
Где никогда
Ничего не происходит
Среди серых унылых домов
И пустых, бесполезных
Учреждений
Там Господь
На маленьких
Железнодорожных станциях
Мимо которых проходят
Два или три поезда
В сутки
Где тихо живут и дышат
Рельсы и стрелки
Где на дальнем пути
Ржавеют два товарных вагона
Приржавевших к рельсам
Там Господь
На полузаброшенных
Автобусных остановках
Где автобусы останавливаются
Раз в неделю
Да и не останавливаются
А просто притормаживают
Видят, что никого нет
И дальше едут
На полузаброшенных
Пустых
Автобусных остановках
Там Господь
В смрадных, тесных столовых
В которых можно купить
Салат витаминный
Щи, суп овощной
Биточки (биточки, да)
Зразы
Что там ещё
Гарнир: греча
Пюре картофельное
Компот, сухофрукты
Хлеб чёрный и белый
В смрадных, тесных столовых
Прикреплённых
К унылым, изнурительным
Промышленным предприятиям
Там Господь
В маленьких магазинах
С одной продавщицей
И двумя или тремя
Прилавками
С лапшой доширак
И роллтон
С нарезками колбасы
С рыбными и мясными консервами
С бутылками страшных напитков
С этим вот всем
И продавщица говорит
Что вам, мужчина
Там Господь
На маленьких, унылых стадионах
Которые не ремонтировались
С 60-х годов
На стадионах
Где играют команды
Областных и районных
Первенств
Где на матчах
Сидят кузьмичи
Тихо пьют водку
И пиво
Грызут семечки
И вяло орут
Ну кто так бьёт
И прочие безумные глаголы
На этих маленьких
Унылых стадионах
Для убогого
Не нужного никому
Футбола
Там Господь
Господи, Ты
Вместе с тихим ветром
С тихим дыханием пустоты
Ты в самых унылых местах
В тихих местах
В тишине
Не посреди грохота
Сияния и побед
Не среди великолепия
И могущества
А вот тут
Ты веяние
Тихого ветра
Ты глас
Хлада тонка
Так написано
В нашей славянской Библии
Господи, благослови это всё
Всё это убожество
В котором мы мучимся
Которое мы ненавидим
Благослови
Всю эту зону мучений
Весь этот ужас кромешный
Который мы любим
Да, а что делать
Который мы любим
Который мы любим
Благослови, Господи
Это всё
Да, веяние тихого ветра
Да, глас хлада тонка
И тамо Господь.
Если мы где-то пропустили опечатку, пожалуйста, покажите нам ее, выделив в тексте и нажав Ctrl+Enter.
