***
Пожалуйста, не моргай!
Однажды мне хотелось удержать тебя
как лист крапивы.
Но я даже не знаю, как ты смеёшься осенью,
а значит не видела, как ты пустил против ветра эту записку,
задолго до того как вложить её в стену.
Плачь,
если заметишь на подоконнике
раненый парашют.
Главное: предупреди соседей,
чтобы они не оставляли
стаканы наполовину полными.
Пускай сумеречные тени
вылижут твои
синяки.
И ямки колен,
по которым ухает
не-я-сыть.
Рас-пушайся
рыльцем.
В горле
как в садах Семирамиды
чудеса раз-жимают хватку.
Вот и Плутон теперь пылится и плесневеет за пазухой.
***
Сначала не заладилось: будильник выходного дня остыл, белое пальто покрылось сыпью, скромное окно оскоромилось, а шея отправилась по Великому шелковому пути. Все сухопутные пути тихи и соли сердцам не отпеть на бис. Солью не очервлить. Поэтому-то провожатый заходит в купе первым. Канализационные люки парят зимой. Среди пяти спичек четыре — самые длинные. Дети играют в салочки под музыку вальса. И я спрашиваю у молитвенного барабана Солнца: о, не побоятся ли люди твоего пытливого взора?
Потом я услышу,
отчего весла такие спелые весной,
а ночной караван верблюдов похож на короткое замыкание.
Сахарная вата тянется как квантовая струна.
Приголубить, навьюжить, засучить — все какие-то бесплотные животные.
Тощие как голодный лежачий полицейский.
Прильнешь, наконец, ко дну… Веснушки на носу видны даже из террариума.
***
У моря обморок — иссиня-черен, а не бел.
Проталина, прогал — от зева и до зева.
Так хочется ему перечерпнуть предел,
Как Прометей, переродиться телом.
В обрубках и остовах сходится цвет —
Укротить, засмолить, обесточить —
Тесея корабль возвратится в ответ,
И разбрызжется сумраком мостик