Анна Арканина ‖ Ни слова об осени

Ни слова об осени

Можно остановиться,
смотреть на свет —
тонкий, прозрачнее маминой лёгкой шали,
слушать, как пузырится в саду ранет,
время застиранное ветшает.
Будто бы резкость наводишь — вот
прошлое в оптике проступает:
сын-первоклассник из школы вчера идёт
и по пути из курточки вырастает.

Пауза виснет в тёмном углу двора.
Форточка хлопает, воздух глотая пресный.
Каплет ритмично (как не устанет?) кран.
Завтра, вчера, сегодня,
ныне и присно…

Никто приходит

В обычный день никто приходит
и молча пьёт коньяк с лимоном,
и ничего не происходит,
нет, ничего не происходит
в эфире зыбком телефонном.
Мне не звонит никто попозже,
и целый день опять потерян.
Он позвонит потом, быть может,
он позвонит потом и строже
не скажет, что ошибся дверью.
Ошибся номером и садом,
ему совсем сюда не нужно,
ему в саду гораздо хуже,
где в хрупкой тени тонут груши —
рассветной, тёплой, мармеладной…
Такие груши, Боже мой!
Всё происходит в самом деле.
Никто — он лучше привидений,
он так настойчив каждый день и
никто теперь всегда со мной…
…Ау, малиновки и груши,
ау, мой голос глух, простужен.
Ау, небесная вода, —
я здесь, я жду, сюда, сюда.

***

слышишь это осень бьется чёрная
в переулках мается гудит
что же мы такие разлученные
отнятые дети от груди

почему так сильно в сердце ранены
гвоздь осколок тонкая игла
жалит беспокойная и странная
жизнь такая взрослая игра

оловянных брошенных солдатиков
маршируй пока не надоест
вон луна восходит для лунатиков
если крокодил ее не съест

Плюшевая тоска

Куда ни кинешь взгляд
лишь степь да степь.
Я маленькая — мне бы все успеть:
и дерево, и сына, и строку,
и плюшевую в розовом тоску.

В руках сжимаю страх и чемодан,
а к горлу подступает темнота.
Но все равно шепчу с надеждой — дай!
Одноэтажный с пирогами рай.

И дом такой — чтоб он вместил прогресс,
чтоб сам по лестнице на дерево залез,
там окна в пол, а я смотрю в закат —
на жизнь внизу и осторожно — над.

***

…А если что и случится с нами
в копилке жизни — в коробочке с чудесами,
то это будет всего лишь время —
сыпучее, легковесное, древнее.
Смотрит на время собака с велюровыми ушами:
оно течёт, ничего ему не мешает.
Будь что будет, — думает кот, говорит бог.
Нет времени, понимает собака.
Один песок.

Три аккорда

как эту музыку ни прячь
на шёпот ни переводи
летит мотив упруг горяч
с небесным камешком в груди

как ты ее ни хорони
внутри нащупывая дно
мелодия себя хранит
и всех пропащих заодно

на сильной доле гром гроза
на слабой птица в вышине
ее нездешние глаза
твоих печальней и черней

как началась так и звучит
душа гитара перебор
а тот кто любит тот молчит
вот до сих пор

Моментальное фото

Погляди — на все четыре стороны
распустилась юная весна.
У берёзы тонкоствольной стройное
тело — будто музыка она,

будто всё на свете перемелется,
всё в конечном счете будет сок:
каждое мгновение, растеньице,
каждый неокрепший лепесток.

Столько планов — крокусы, калужницы,
медуницы жёлтый ноготок,
нежности непройденные улицы,
майских ливней бурный кровоток.

Ну, давай на фоне их заселфимся!
Облака по краю распушив,
выпорхнет вот-вот и тут поселится
птица из распахнутой души.

***

Вот до границы лета добежим,
где на лугах цикада дребезжит,
где ряска у горбатого мостка,
и ты идёшь на свет меня искать.

Пусть небо льет холодное вино,
тащи бокалы, вёдра — всё равно —
для поцелуев лучших нет времён,
где глаз соцветья и макушки лён.

И колоколит смех на всех ветрах,
лежит туман на частоколе трав,
рука течёт по крепкому плечу,
не боязно, не холодно ничуть.

Взъерошенную иву клонит в сон,
бьёт краснопёрка по воде хвостом.
Где шепчется про нас с тобой листва, —
нет одиночества,
одни слова,
слова.

***

вот и божьи яблоки поспели
сузив зёрен чёрные зрачки
музыки пространство укулеле
фонари качнутся кабачки

сад мой город темная брусчатка
муравьиных путаных дорог
вдоль судьбы бегут на мягких лапках
что им дым костров чертополох

встрепенутся ласточки и совы
глупо так и гулко в тишине
пискнет новорожденное слово
никакой от слова пользы нет

замешай мне чай и свет погуще
раскачай сильнее фонари
не бывает девочки послушней
кто бы что потом ни говорил

Когда-нибудь

Когда-нибудь закончатся стихи,
в обычный день — где мокнут лопухи,
в котором дверь веранды нараспашку,
и в щель глядит пытливая ромашка,
а сверху над ромашкой шмель пыхтит.

Как будто лес срубили на дрова —
такая тишь повсюду — трын-трава.
Слова уйдут без права возвратиться.
Что им ромашки, лопухи и птицы,
что им шмеля дурная голова?

Я лягу в тень, я тенью стану, что ж —
не наступи нечаянно, не трожь.
В том дне во сне заблудятся черешни,
и ничего уже не станет прежним.
Вот разве дождь.