5 KA 04 2024

#пятерка_за_Апрель°2024 

 

Екатерина Симонова

Малиновое варенье

Варит второй день Ольга варенье,
Отмахиваясь от мух назойливой жизни.
В этом году малины поспело много.
Малиновое варенье никогда не бывает лишним.

Лиля выщипывает слишком густые брови,
У других бровка как серп, а у неё — снопище!
Бросает пинцет на стол, тут же берет снова:
Даже и после смерти растут, дурищи.

Ольга выключит плитку, закроет кастрюлю.
Вот и ещё один день закончился без тревоги.
Красная ветка качается в раме оконной.
Переливаются за окном рыбы и козероги.

Ольга и Лиля садятся ужинать, как обычно.
Хорошо, что с земли сюда долетают лишь мухи.
«Знаешь, Лиля, они там внизу что-то опять не поделили.
Хорошо быть, Лиля, умершею старухой».

Лиля разламывает лепешку, берет миску со свежим вареньем,
Отпивает чаю сначала раз, а затем ещё дважды:
«Оля, да какая же ты, мне ответь, старуха?
В твоём-то всегда новом платье из синего трикотажу?»

Долго ещё они пьют чай, наблюдают
За тем, что с живыми где-то внизу происходит.
Ольге с Лилей известно то, что живые не знают:
Жизнь, что ни делай, впустую всегда проходит.

 

Катя Капович

***

Над рекою дрожащий осинник,
ледяное биенье в груди,
лес любое ненастье осилит,
как там ветер его ни крути.

Всё сильнее люблю эти своды,
этот створчатый светлый дворец,
поистёршийся блеск позолоты,
где в лишайнике камня торец.

Здесь смыкаются зрелость и детство,
горький корень и неба эмаль,
запустение, солнце, сиеста,
свет-синица и в небе журавль.

Если спросишь меня об отчизне,
я тебе покажу вдалеке:
вон же, видишь, дрожащие листья,
светлый лес, повторённый в реке.

 

Елена Михайлик

***

А когда над болотом закат сгорит, пятицветный, бездомный,
подтечет к нему русалка, заговорит: Ты гуляй, но помни,
как сошлют тебя в какую Караганду или даже Воронеж,
не пиши про нас всякую ерунду — ты ж потом не утонешь.
— Вы с ума сошли, навьи жители, нежити, русалки,
как Жуковский, что ли, хотите ли, чтоб я правду писал вам?
Ведь у вас есть все, что ни золотом, ни костьми, ни злобой, ни сталью,
вы представьте себе, что будет с людьми и что с вами станет,
как пойдут волшебством воевать края, где солнце не светит,
ваше дело, но за это я не хочу быть в ответе.
А она — и лебедью и рыжим листом, снегом, облаком, снами:
— Лучше нас ты знаешь, как дышат в этом, пустом, ну, пиши, как знаешь.
А когда устанешь день изо дня ворочать речь человечью,
позови с ветвей ну хотя бы меня — подыскать тебе речку.

 

Наташа Игнатьева

***

свет падая
закидывает легкую сеть
заплетенную песнями
трех языков неродных друг другу
в колодец на окраине города старожила
вот она затянутые часовые пояса
одновременность дня и ночи
рыба подплывает изумленно бьется
разрывает сеть узелки кровяные сгустки
апрельские почки глотает
открывая рот прорывающими неделимость
живыми пустотами
одна за одной на(ни)зываются на суровые нити

как удержать эту пустоту
дающую место звучанию
что прижимает ладони к стенам
мамао чвено
ромели хар цата шина
цмида икхавн сахели шени
пустоту наших перемещений по свету
принявшую падение мира
в спокойствие тени ажурных ворот
простертых в пролете арки
в приподнятые закрылки

 

Сергей Шестаков

***

там, где время бежало — и ныне светло,
там, где шло — тоже света немало,
там, где время текло — помутнело стекло,
и провал — там, где время, стояло,
если память — и вправду живая вода,
а забвенье — дурная жилица,
пусть песок утекает из рук, не беда,
он недаром под ноги ложится.

 

Ирина Евса

***

На золотом крыльце сидели
я и мои друзья.
Сливы в прорехах листвы синели,
лопались, ос дразня.
Бухарь канючил: «Подкинь, брателло,
денег на мелюзгу».
Море брыкалось внизу, бухтело,
сплевывая лузгу.

В карту уставясь, почти впритирку
сидя который час,
веря, что ни одному притырку
не перессорить нас,
мы вычисляли: едва ль осилим
гору, но холм — вполне.
Вечно вы на золотом и синем
снитесь и снитесь мне.

Этот ленивый, а тот вертлявый —
два антипода, но
в будущем, словно орёл двуглавый,
сросшиеся в одно.
Я же давно отсекла вас. Я же,
книгу войны сверстав,
выскребла вас, изменила даже
крови своей состав.

Но закрываю глаза — и снова:
слива, крыльцо, алкаш,
карта восточного Крыма, слово
трудное — Кызылташ.
Слева носитель взрывного нрава
пятку шипом пробил.
И на тельняшку того, кто справа,
тая, течет пломбир.

 

 

 

 

Если мы где-то пропустили опечатку, пожалуйста, покажите нам ее, выделив в тексте и нажав Ctrl+Enter.

Loading

Поддержите журнал «Дегуста»