Стихи Юлии Белохвостовой из подборки «Утешь меня» в журнале «Плавучий мост» (№1(21), 2019) перечитывать необходимо по нескольку раз. Нет, они понятны, даже, как бы ни стало сейчас модно противопоставлять поэзию и прозу, прозаически ясны. Сложные метафоры или аллюзии, требующие от читателя перетряхивания культурного багажа, автор использовать не спешит. Поэзия не определяется количеством тропов и перекличек. Если поэтический текст затуманивается, и читающий не находит «лошадку», то
Метка: стихи
Елена Тверская. «И вся любовь»
Русская эмигрантская поэзия, независимо от волны, отличается от материковой. У людей «там» не только жизнь меняется, а, главным образом, представления о жизни. Книга Елены Тверской «И вся любовь»* выделяется даже среди книг серии издательства «Литтера» Ильи Бернштейна, в которой выходили сборники и Кати Капович, и Владимира Гандельсмана. Совершенно «своя собственная» книжка получилась. «И вся любовь» правильно названа: избранные стихи, организованные в шесть частей-глав, рассказывают о
«Новая» Феликса Чечика
Книга «Новая»* поэта Феликса Чечика как: Тишина познаётся в сравнении: по сравнению с криком, она — распрекрасное стихотворение или на море вид из окна. И после прошлогодней импульсной «Своими словами»**, где каждое стихотворение похоже на краткий электрический укол в гипоталамус для оживления памяти, читаешь новый поэтический сборник по-прежнему без запинки, но плавнее и медленнее. Созерцательности больше (зырк на фрагмент картины Кацусики Хокусая на обложке), а
Эд Побужанский. «Стихотворения»
Иду я такая-растакая по периодике, посмотрю направо, гляну налево… и рраз! Эд Побужанский в журнале «Плавучий мост» (1(21)-2019) с подборкой «Стихотворения» — и вспомнила, что надо и об этом гусаре замолвить слово. Не кисейная же я барышня, тверда моя воля, востр язычок. А если серьёзно говорить о стихах Побужанского, то не хватило мне в его лирике лирики. Вокруг так много красоты И ранней жизни без
Борис Кутенков. «решето тишина решено»
Читала быстро, почти бегом. И ощущение, что я бегу, не покидало до самого конца. Бежала вместе с автором-героем книги «решето тишина решено»1. Заглядывала в лица прохожим (потому что много посвящений. Будто схватывающими остаточное тепло только что бывших здесь людей руками, метнувшимся взглядом «исподстиховья» делала(-ли) слепок). И дальше, дальше, не останавливаясь. Нельзя прерывать темп, срываться с круглого вертящегося решета. Оно перевёрнуто сетчатым дном вверх, бежишь и
«Наполненное» Татьяны Некрасовой
Элли, где Дровосек? Он стал лопухом с седым ухом. Элли, куда исчез Страшила? В поле воин, светом ослеплённый. Элли, кем стал Лев? Чужим человеком. Элли, а ты? Как ты, Элли? так трогательно что не по нутру так трогательно что сейчас умру и не успею ничего понять и это так похоже на меня всё это беспокойное нытьё и если тьме теней не достаёт то потому что
Вера Кузьмина. «Звенящее имя»
Естественная вещь — стихи, которые не вполне «твои». То бишь отдаёшь им дань в виде осознания их силы, признаёшь особенный лад, восхищаешься стилем, новоявленным, густыми красками. Всё это да. И одновременно с этим чувствуешь подавляемую противоречивость. Её давишь достоинствами текстов, а она упирается во внутренние стенки непредумышленного знания и разгибает скрепки, листики выскакивают… Настолько непростые отношения у меня со стихами Веры Кузьминой. Такая необъяснимая тяга
Светлана Шильникова. «Это я»
…Брошена и подобрана. Поэт-маугли. Стихотворная манна тяжела, джунгли не вырублены, комьями оседает на лианах вдохновение. Мой белый снег похож на Ваш, Но повторяет лишь границы. Он как израненная птица Иль королевский младший паж. Следы, стеревшие невинность Его цветов, его границ, Имеют очертанья лиц, Ушедших тихо в неизбывность… В этих строках Светлана Шильникова. Стихи твёрже, чем, наверно, характер. Иначе бы подборок у Шильниковой было гораздо больше
Даниил Чкония. «Костёр среди зимы»
Поэтическая подборка Даниила Чконии «Костёр среди зимы» в журнале «Гостиная» (№ 100, январь 2019) не случайно, видимо, далась мне в начале весны. Ещё достаточно холодно, острота авитаминоза стремится к максимальной. Начинаешь читать стихи и видишь схожее состояние. Поэтический язык прост, обособлен простотой, в него, как в круг, вступаешь и оглядываешься, ища знакомые черты. Лица или дома, неправильные, родные, изменившиеся. Внутри просторно. Вокруг существует протяжённая зона
Лёгкость Натальи Поляковой
Пять частей, на которые поделена книга Натальи Поляковой «Легче воздуха»* — это пять пальцев, согнутые в кулачок. Неплотный кулачок, недосомкнутый. Он аккуратный, миниатюрный. Такой у покладистых девочек-подростков формируется, когда в бессилии сжимают ручку, надеясь сломать, чтоб увидели силу и пораненные руки. Но впиваются ногти в ладонь, больно. Сквозь стихи Полякова каждый раз протягивает руку, не разжавшуюся когда-то. Ручка по-прежнему зажата пальцами. Её не сломали и