Говорит чистая душа, душа Мандельштама, отделившаяся от тела…

Говорит чистая душа, душа Мандельштама, отделившаяся от тела…
Только книгу он мог любить во плоти, в ее уникальном теле, только была для него Словом, которое стало плотью.
Это не просто звучание ради звучания, тут очень характерная для Егунова коллизия — конфликт идеального и реального.