От такой перспективы хочется криком кричать, пусть зная наперёд, что это бессмысленно: хоть размышляй, хоть кричи, а «в зоне щучьего веленья», «у нас», результат один — роковое совпадение размышленья с криком.

От такой перспективы хочется криком кричать, пусть зная наперёд, что это бессмысленно: хоть размышляй, хоть кричи, а «в зоне щучьего веленья», «у нас», результат один — роковое совпадение размышленья с криком.
Кажется, сама поэзия устала от социального, от свалок, физиологии, быта и востребовала возвращения к тем словам-символам, что изначально связаны с поэтическим мироощущением. Именно на таких словах держится стихотворная ткань книги.
Говорят, земля пахнет женщиной
Но что же на других просторах? Суггестивность поэзии, на мой взгляд, не должна провоцировать или напрямую вызывать «семантический выкидыш» (О. Мандельштам).
Говорит чистая душа, душа Мандельштама, отделившаяся от тела…
Рассматривая эти металлические по цвету и привкусу буквы, упорядоченно сложенные в авторский алфавит, легко дотянуться до значимости, очевидной на первый взгляд, и скрытой — для откровений.