Наш герой знает, что рассказывать об этом нельзя ни при каких обстоятельствах, но, сердце не камень, в один из «заходов» супруги признается во всем. Она пересказывает успевшей ей полюбиться зловредной ищейке ― и герой теряет в один миг великолепие своей доли и царевну в придачу.
Остается смотреть на эти пятна на коже, похожей на единственную дорогу в уязвимость, которую мы знаем, на поверхность, отмеченную мечтой о слиянии, уходящей в тень, выходящей из тени невинности в разговоре.
Долгая жизнь Бьяртни пришлась на переломный двадцатый век. И как мало выразительных средств понадобилось писателю, чтобы рассказать обо всех его противоречиях. Пронзительная история несложившейся любви и сожаление о ней. Описание природы и обычаев нутряных, далеких от города исландцев.
И если мне позвонят (вот уже когда-то совсем скоро должны) оттуда и скажут: «Даня, что нам делать? Нам никак не разобраться с этими всеми стихами и с этими всеми поэтами. Вы-ру-чай!». Тогда я, конечно, помогу. Конспект финалистов у меня уже есть, да и вообще я умеренно добрый и отзывчивый. Поэтому поделюсь мыслями.
Свой дебютный полный метр шведка Лиза Лангсет сняла по собственному сценарию. В 2010-м ей было 35. Фильм укладывается в наши представления о скандинавском кино, он сделан в экономной, точной и рациональной манере. Такая киноIKEA (я этого не говорила).
В другие дни Антон Клопп переключался в режим Раскольникова. Страдал от бессонницы, бродил по городу, разговаривал сам с собой и на полном серьёзе обдумывал, как лучше сообщить о содеянном граду и миру.
Творческий полет — или пролет, педагогический провал или триумф, инициация, жесткий опыт взросления и нежный ― оттаивания…
Монументальное искусство у нас и правда было исключительное. Что связано с историей страны, запросом на пропаганду — и тем, какие талантливые люди оказались задействованы.
Так закалялась сталь. Вертлявая пигалица на каблучищах из первой части фильма демонстрирует удивительную цельность, стойкость, силу духа во второй. Дерется изумительно. Блин, она несгибаема.
«Кавказские каникулы» — вторая книга Иорданиду после «Локсандры», и у нее совсем другой характер, она одновременно озорная и пугающая. Здесь больше смешного — не трогательно-улыбательного, как в «Локсандре», а настоящего искрометного юмора…
