Расширяющаяся вселенная Толкина © Дарья Лебедева

 

Ник Грум — ученый, писатель, профессор английского языка в Эксетерском университете, а главное, сам толкинист и ролевик. По его признанию, впервые он прочел Толкина в раннем подростковом возрасте и увлекся на всю жизнь. Поэтому книга о Толкине и его творчестве написана с большой любовью и глубоким погружением. Кстати, на английском исследование называется «Толкин в XXI веке: что Средиземье значит для нас сегодня». Действительно Грум перекидывает мостик от создания «Хоббита» и «Властелина колец» к нашим дням, к произведениям, созданным по мотивам, вдохновленных ими, наконец, к значению и влиянию миров Толкина сегодня.

Поначалу создается впечатление, что работа Грума предназначена прежде всего и только для поклонников творчества Профессора, но я бы смело рекомендовала ее тем, кто не понимает «Властелина колец», никак не может им очароваться и хотел бы понять, за что его так любят во всем мире. Грум искренне расстраивается из-за репутации книг Толкина как несерьезных, исключительно фэнтезийно-приключенческих: «…профессиональные критики регулярно отмахиваются от его произведений репликой «не читал», в университетах Великобритании его преподают лишь изредка», в то время как в них столько пластов, смыслов, вечных вопросов и неустаревающих проблем. Несмотря на огромное число поклонников по всему миру и возникшую на почве «Властелина колец» целую ролевую культуру, эту книгу как бы не пускают в большую литературу, сводя ее к жанровому явлению.

Грум начинает с биографии Профессора — в принципе необязательная глава для тех, кто хорошо помнит жизненный путь Толкина и читал работу Хампфри Карпентера «Дж.Р.Р. Толкин. Биография». Хотя я с удовольствием освежила в памяти основные вехи, тем более Грум не пересказывает Карпентера, иначе компонуя материал, акцентируя на других моментах. Далее следует невероятно интересный обзор литературных опытов Толкина от детских сказок и лингвистических исследований до собственно создания корпуса книг о Средиземье и — шире — об Арде. Как известно, Толкин постоянно переписывал свои работы, и хотя на данный момент выпущен огромный массив текстов, они противоречивы и не окончены — Грум называет Толкина не писателем, а «выдающимся миростроителем», который на протяжении жизни был занят «литературным терраформированием». Он создавал не тексты, не литературные произведения, а нащупывал, уточнял и прояснял созданный им мир, используя для этого все возможные выразительные средства: карты, рисунки, придуманные языки, неологизмы на основе устаревших и региональных слов, стихи и песни, древние предания и легенды — но и реалии современного ему мира, прежде всего, две мировые войны, возникновение тоталитарных режимов, победоносное шествие фабрик и промышленности, убивающих природу. «Толкин намерено создавал из знакомых и незнакомых элементов «культурную смесь», чтобы читатели могли «оказаться внутри рассказа»». Грум приводит слова критика Верлина Флигера, который, не отрицая внешнюю «средневековость», фэнтезийность романа или сказки, считает, что «в некоторых местах повествования он звучит как неожиданно современный, написанный в ХХ веке роман, <…> подчеркнуто модерновый или — отважусь ли я это произнести? — постмодерновый».

«Вообще чем ближе знакомишься с «Властелином колец», тем невероятнее кажется этот образец метапрозы: история об историях, вымысел о вымысле, текст о текстах. Он раскрывает литературные традиции, играет с формой, упорно привлекает внимание к природе нарратива. Он наполнен ненадежными рассказчиками и разными, порой диаметрально противоположными точками зрения, обрывочными и озадачивающими смыслами, руинами неблагополучного и враждебного мира. В Средиземье нет четкого морального компаса, оно не объяснено и необъяснимо, оно клубится снами, иррациональным, сверхъестественным и хаотичным и отчуждает главных героев до такой степени, что большинству из них приходится покинуть его, отправившись в другой мир».

Грум подчеркивает зыбкость и неоднозначность добра и зла в Средиземье, хотя за книгой закрепилась репутация стандартного «черно-белого» фэнтези, где свет воюет против тьмы. Анализу двусмысленности и неопределенности мира, созданного Толкиным, посвящена большая часть книги — светлые персонажи Толкина часто поступают совсем неблагородно, например, Арагорн отрубает голову вражескому парламентеру, что по сути является военным преступлением, а Гэндальф пытает Голлума — некомбатанта с психическим расстройством. Опровергает Грум и ложное впечатление, что в основе сюжета квест: «…по жанру это не квест — поиск чего-то, а, скорее, «антипоиск», целью которого является потеря, а не обретение». Читателю может показаться, что в итоге свет все-таки побеждает тьму, но и это не так: Фродо терпит неудачу на Роковой горе, сам вовлекаясь в зло, и лишь случай помогает уничтожить Кольцо. Неудачу по очереди так и ли иначе терпят все герои книги, но «неудача не равна поражению». «Речь о героическом усилии воли в отчаянном положении. Хаос настанет, но ему все равно надо сопротивляться».

Грум подробно и глубоко рассматривает образную систему произведений Толкина, сравнивает «Хоббита» и «Властелина колец», хотя почти не касается «Сильмариллиона» и других неоконченных текстов (впрочем, нельзя объять необъятное — его задача, как он сам пишет — «просто объяснить, в чем ценность созданного Толкиным», а это проще сделать на самых известных и любимых его произведениях), подводит философскую и литературоведческую базу, рассуждает о том, что скрыто в подтексте, объясняет сложную структуру книги. Наконец, дает великолепный обзор музыки, радиопостановок, мультфильмов, ролевых и компьютерных игр, киносценариев и фильмов по Средиземью, пытаясь разобраться в трактовках, каждая из которых дает произведениям Толкина новую жизнь: «…это бесконечное Средиземье, сложившееся из пестрой смеси литературы, изобразительных искусств, музыки, радио, кинематографа, гейминга, сообщества поклонников и поп-культуры. Уже невозможно вернуться к чисто литературному Средиземью и отвергнуть прежде всего потрясающие фильмы Питера Джексона». На этих фильмах он останавливается очень подробно, сравнивая с первоисточником и предшествующими попытками постановок и экранизаций, и здесь много интересной информации о съемках, реквизите, актерах, источниках вдохновения и других деталях. Невозможно не привести кулстори про Иэна Маккеллена, которого в «Хоббите» в сценах с гномами снимали на отдельной площадке из-за необходимости показать разницу в росте:

«Все были на первой (площадке), а я — на второй, с зеленым экраном, один в компании тринадцати фотографий гномов. Когда ты один-одинешенек и должен изображать, будто с тобой еще тринадцать человек, приходится напрягать свои технические способности до предела. И я плакал. Плакал. А потом громко сказал: «Я не для этого становился актером». К сожалению, микрофон был включен, и меня услышала вся студия».

Любопытный момент: Грум упоминает всего одну книгу, созданную на почве Средиземья (обзора литературных интерпретаций и «фанфиков» он при этом не делает вовсе, возможно, опасаюсь в этом завязнуть), и это книга российского автора Кирилла Еськова «Последний кольценосец». Роман упомянут в контексте разговора об орках, которых Еськов «очеловечивает» в противовес их максимальному расчеловечению, представлению нелюдью, аморфной черной массой в книгах Толкина.

Напоследок Грум пытается оправдать оригинальное название своего труда, вписав Толкина в современность, местами натягивая сову на глобус, например, размышляя о пандемии (книга писалась в разгар карантина, закрытых границ и самоизоляции). Но в целом его выводы о вневременной природе Средиземья выглядят реалистичными. Книги Профессора, пишет Грум, могут помочь нам «разобраться, как сосуществовать с неудачей, одиночеством, чувством утраты, отчуждением, тревогой, страхом, горем и неизбежностью смерти. Узнать ценность жалости и прощения. Увидеть, как утешают и мучают воспоминания. Наконец, обратиться к самому трудному: постоянной необходимости бороться с тотальной неопределенностью».

Отдельно хочется сказать об оформлении книги. В стандартный черно-белый блок вклеены цветные мелованные вставки с иллюстрациями, на первый взгляд невероятно схожие по стилю с иллюстрациями Михаила Беломлинского к «тому самому» изданию «Хоббита». Автор ироничных трехцветных гравюр в книге Грума — современный художник Григорий Бабич. В гравюрах использованы зеленый, желтый и белый цвета, что выглядит невероятно стильно и свежо, и они соответствуют размышлениям автора книги. Приглядевшись, можно найти в них отсылки и к работам самого Толкина, который и сам создал большой корпус иллюстраций к своим произведениям.

Дарья Лебедева

 

↪ Дарья Лебедева © Колонка автора