По легкому цоканью каблучков о дерево я знал, что за мной поднималась женщина.

По легкому цоканью каблучков о дерево я знал, что за мной поднималась женщина.
Видите ли, наибольшее наказание — в том, что не можешь остаться один.
В общем — лучшего кандидата для того, чтобы рассмотреть дело по существу, и подобрать нельзя.
Хрустнула ветка, и что-то выкатилось на тропу в метрах двадцати впереди меня.
«Семья», — назидательно сказала Людмила Алексеевна. И все закивали: «Семья». «Действительно, семья».
Не страшно, если за границу уедет какой-нибудь писатель или художник. Страшно, если уедет главный бухгалтер лимонадного завода.
Отрывок из романа «Муравьиный бог»
Она выходила за порог и стояла, утопая ногами в придорожной пыли. Аргентина. Слово пахло счастьем. Вином. Музыкой.
— Забудь, — говорю я соседке. — Новая этика не дозволит гениям воплощаться. Будет УЗИ на гениальность и аборт по показаниям. И любовь теперь там же, где шахматы.
Прыгнуть намного проще, чем спуститься. И я выбираю простой, примитивный животный путь. Так рождается презрение к самому себе. Даже не пытаюсь оправдаться. Уже наплевать.